Шерон восхищалась своей двоюродной тетей - одним из основателей Щ.И.Т., величайшей женщиной своего времени - Маргарет "Пэгги" Картер, даже пошла на службу, чтобы быть похожей на своего кумира. И все было хорошо: мирная служба, деликатная слежка за Роджерсом через коридор. Это же задание, которое можно считать наследством, ведь уже вторая Картер за два века должна приглядывать за Капитаном Америкой. А потом события заворачиваются в один большой ком: разгром Щ.И.Т., слив Вдовой информации, расследования (а ведь Шерон еще и встала на сторону Фьюри во время заварушки...), перевод в ЦРУ, распределение в Европу. И нет покоя, ведь следом идет заварушка в Лейпциге и вновь Шерон из-за Кэпа подставляет себя под удар, в который же раз-то уже? Он - преступник, он - в бегах вместе со своим размороженным другом и Уилсоном, а она, а что она? А она дала ему сбежать. А дальше был щелчок и от Шерон осталась кучка пепла и пара старых записей о том, что она - враг государства.
Повторный щелчок вернул женщину к жизни, но статус ей не поменял, она все так же оставалась в розыске за помощь преступникам - Роджерсу и Барнсу. То, что этих двоих уже давно оправдали и Кэп давно вернулся в прошлое и прожил жизнь с тетей Пэгги (какая ирония!), это все не важно, важно то, что сейчас Шерон Картер, сбежавшая на Мадрипур, продающая ценности богатеям и сверкающая тонкими шпильками в высшем обществе острова, нашла себе новое призвание и взяла поношенный титул "Продавца силы" (если угодно Пауэр Брокера, без разницы). Она делает вид, что этот Продавец - некто таинственный и могущественный, дескать, слухами земля полнится, а на связь выходит он сам и через подельников. Суть да дело и вот уже Шерон Картер оправдана правительством США, ей вернули ее статусы и звания, ЦРУ почти у ее ног, а значит и у ног Продавца Силы, перед которым теперь открыты и ЦРУ, и М.Е.Ч., и архивы Мстителей и даже дружеские связи с героями Земли всех мастей и уровней. Перспективы - обзавидуешься.
Чего я предлагаю по игре: по сути за Графиней, выдавшей предложение Уокеру о работе, может стоять сама Шерон. Теперь у нее такие связи, что она может позволить себе все, что угодно: она может начать работать на Канга, который прикрывается мэрством, она может пойти по стопам Пауэр Брокеров комиксов и создать приложение Hench App, которое позволяло нанимать для грязных делишек суперзлодеев, а где наем злодеев - там и снабжение обоих сторон (и заказчика и исполнителя) необходимым вооружением, модификаторами, информацией, секретами, всем тем, что можно продать и на вырученные деньги купить весь этот мир.
Я предлагаю Шерон Картер стать пострясающей тайной императрицей этого преступного мира. Она достаточно умна, у нее уже достаточно связей, она достаточно цинична и она достаточно обижена, да и к тому же неоднократно предана, что бы суметь стать такой.
Ну а по пожеланиям: играть, понимать, не пропадать и все такое) То есть тут нужен человек, заинтересованный не только в личной драме, но и с желанием подмять под себя мир, не смотря на всяких там Завоевателей, Мстителей, Иксменов и прочую ерунду. Стучитесь в гостевую!)
Пример поста: пример поста Оливия всегда говорила, что он — самый достойный из кандидатов. Она любила повторять, что безмерно им гордится, что о таком даже и не приходилось мечтать пару лет назад, что это — его призвание, что сама Судьба подарила ему шанс стать новым Капитаном Америкой. Что он будет символом чести, достоинства и смелости, всего того, что у него и так в избытке и теперь он сможет это показать не только армии и правительству, но всему миру. Она любила это повторять, и даже потом, после оглашения приговора, глядя на его сломанную руку и осознавая его сломанную карьеру, она не отрекалась ни от своих прежних слов, ни от мужа. Она делала несколько шагов по комнате, затем кротко садилась рядом и повторяла раз за разом, что они не правы, они не понимают, что творят и не видят дальше собственного носа, они все — просто сборище старых нудных кретинов, которым давно пора уже растить внуков, стричь газон и попивать "Маргариту" вечерами. Они не видят и не понимают, что мир меняется и старые методы уже не работают.
Она повторяла раз за разом:
— Не вини себя, Джон.
Ее голос всегда был чарующе мягким и таким убаюкивающим, он приносил успокоение, остужал полыхающий в мыслях пожар, дарил свежесть и такую необходимую прохладу. Оливия всегда могла подобрать правильные слова для своего супруга.
Она повторяла раз за разом:
— Ты достоин большего, чем они могли тебе дать, Джон.
А он только смотрел в одну точку, не замечая, как каблук старого армейского ботинка выбивает пулеметную дробь. Нога дергалась так быстро, что невозможно было понять, когда она касается пола, а когда взмывает вверх.
— Я знаю. Я достоин. Я могу. Черт побери, — он дернул головой и стиснул зубы, — Черт побери, Оливия, я угробил всю свою жизнь на их приказы, я послушно шел за ними, как собака шел, понимаешь? Да я грудью своей прикрывал их задницы, а они?! Что сделали они?! Как они мне отплатили?! Вышвырнули вон, лишив всего, чего я добивался потом и кровью просто потому что я... — Уокер пытался схватить воздух ртом, но получалось лишь проталкивать в легкие крошечные глоточки, — Потому что я оказался им политически не такой? Политически! Капитан Америка — это не про политику, это про защиту людей, не про политику, не про политику, черт бы их всех побрал!
Джон не был идиотом, он прекрасно понимал, что сначала его будут ненавидеть. Может быть пару-тройку первых дней, а потом он покажет им, что достоин стать заменой Стива Роджерса, что он ни чуть не хуже, а даже и лучше во многом — у него нет той самой сыворотки, которая превратила хлюпика-астматика в супергероя всех времен и народов. У него, Джонатана Уолкера, этого ничего не было, над ним не колдовали ученые, он сам, сам, все сам! Только упорство, только сила воли, выдержка, тренировки, обучение и выдрессированная храбрость, все это было родом не из пробирки, нет. Он бы показал им это и они бы его полюбили, приняли бы, ведь президентов тоже любят, а они меняются, люди их любят, но потом сами же и выбирают новых. Роджерс ушел на покой, эра Роджерса окончена, рано или поздно это бы случилось, но Капитан Америка — это не Стивен Роджерс.
Уокер закрыл глаза и наклонился вперед. Локти упирались в колени, он даже не осознавал, что кости срослись и больше не болели, хотя и прошло меньше суток. Это заметила Оливия, но не решилась зацикливать на этом внимание, Джону и так сейчас было не просто. Он медленно выдохнул, хотя и понимал, что пламя ярости и обиды, простой человеческой обиды за несправедливость, всякими дыхательными техниками не убрать, тут мало что поможет, может быть только время сотрут горький привкус этой правительственной гнили.
Джон усмехнулся, вышло довольно хрипло, но Оливия выплыла из своих мыслей и встрепенулась:
— Что?
Он еще раз усмехнулся, на этот раз смелее и громче. Кривая ухмылка прошлась по его губам, обнажая неровный ряд зубов.
— Джон, — в тоне женщины проявились нотки требовательности, — рассказывай.
Онислишком давно друг друга знали, чтобы избавиться в общении от всех этих словестных кружев. Ей не надо было строить длинные банальные фразы, вставлять туда слова "объясни, пожалуйста" или "Не хочешь ли ты поделиться?". Нет, он был солдатом. Плешивой собакой этого режима. А она задавала вопросы четко и по делу.
— А ведь до меня дошло только что, — говорил он не громко, прекрасно понимая, что скорее всего тут везде натыканы жучки с прослушкой, они ж на правительственном объекте, пускай и заседание было в добром этаже отсюда, — Баки. Сокол. До меня только начало доходить, почему они смотрели на меня с такой ненавистью. Лив, они не поняли, им не рассказали, не объяснили ничего. Я думал, ну, я предполагал, что я смогу стать для них частью команды. Если бы они знали заранее, то может все так бы и случилось в итоге. Мы бы работали плечом к плечу, как они работали с Роджерсом. Но они не были в курсе, что я — новый Капитан Америка. Поэтому они просто были в шоке. Да и как принять в свои супер-ряды какого-то парнишку из армейских, я же не бил лицо Гитлеру и не сражался с Таносом, не водил дружбу с Черной Вдовой, все эти боги, мутанты, пришельцы! - Джон подскочил и пинком ноги отправил стул, на котором только что сидел, в стену, — Я — не их поля ягодка, понимаешь? Это обидно, о, да, это очень обидно. Я — простой человек и, о боже мой, я покусился на их святыню! Как я смел! Я же никто, очередной солдат! Но так и они были никем! — Джон развернулся на пятках, повышая голос с каждым произнесенным словом, — мы все когда-то были НИКЕМ. И судить человека с первой секунды просто потому что его выбрали, его сочли достойным, а их спросить забыли? — Он развел руки в стороны и уставился на собственную супругу. Джон понимал, что все эти вопросы — они риторические и он не ждет ответа от Оливии, он просто хочет, чтобы она еще раз поторила: "Не вини себя, Джон". Ведь он — не виноват, ни в чем: ни в том,что стал таким, ни в том, что его возненавидели, ни в том, что его погоны отправились в помойку вместе со всем послужным списком, нет. Он не чувствует себя виноватым, он чувствует себя обманутым. И это ему совсем не нравится.
|
