R.O x KONOBA - On Our Knees
Ты говоришь мне о том, что я славный парень. Понимающий парень, надёжный и терпеливый. Я на это молча киваю, мысленно выстраивая план твоего завоевания. Я влюблен в твои рыжие волосы ещё со школьной скамьи, с того самого момента, когда увидел твою макушку в толпе одноклассниц. Ты напомнила мне мой Мадрид и запах сочных апельсинов. Я стал твоим доблестным рыцарем, правда вместо блестящих доспехов были смешные штаны с подтяжками. В школе мы всюду болтались вместе, ты даже затащила меня в театральный кружок, хотя я сопротивлялся до последнего. Но твой наивный поцелуй в щеку меня обезоружил. Я этого никогда не говорил, но ты с первых дней нашего общения знала, что я в тебя влюблен. Знала, и думаю, что пользовалась этим. До моего переезда в Сакраменто у тебя не было друзей. Всех раздражали твоя творческая натура и чересчур амбициозный характер для 10-летней девочки. А потом появился я и ты во мне увидела свое спасение. Ещё бы, странный испанский мальчик, который вообще не понимает, что происходит вокруг него. Лёгкая добыча, правда? И так мы стали лучшими друзьями, но шло время и я начал понимать, что моё отношение к тебе меняется. Мне больше неприятно слушать про твои любовные похождения с парнями из тиндера. Я злюсь, когда ты пропадаешь из моего поля зрения на несколько дней. Я закатываю тебе истерики из-за этого, а ты удивлённо округляешь глаза и говоришь: я свободна девушка, девушка, Джайлс, я тебе ничего не должна. И ты в этом чертовски права. Я для тебя всего лишь лучший друг. Мальчик - который - всегда рядом. Я даже простил тебя, когда на выпускной из школы ты пошла под ручку не со мной, а с капитаном команды по плаванию - Роем Митчеллом. Мой старший брат называет меня тряпкой по отношению к тебе. Мол, я должен быть строже, я должен уметь говорить тебе "нет". Но всякий раз происходит одна и та же картина. Ты звонишь мне пьяная посреди ночи и говоришь: Джайлс, забери меня из клуба, мне плохо. И Джайлс как верный пёс бежит к тебе, а в ответ получает лишь лёгкий поцелуй в щеку и дружеское похлопывание по плечу. Ты профессионально занимаешься балетом, я хожу абсолютно на все твои выступления, хотя терпеть не могу классику. В двадцать три года ты вдруг заявляешь, что выходишь замуж за своего партнёра по танцам. Благо, что свадьба так и не состоялась и вы расстались из-за его измены перед самой росписью. Кто в тот момент был рядом? Кто утирал твои слезы вперемешку с тушью, держал твои волосы, когда ты блевала в унитаз из-за нервов и алкоголя? Я. И пока я отлично справляюсь с ролью спасителя. Но знаешь, когда-нибудь моё терпение лопнет и я скажу тебе "нет".

Лорейн Брэкен танцует в модном клубе, её большая грудь привлекает внимание парней, её фигурка заставляет засмотреться и девушек, кого-то из зависти, кого-то из похоти. Ло любит себя до безумия, красуется телом и наслаждается каждым проблеском внимания к собственной персоне. В крови её беснуются экстази и алкоголь, окружающий мир сливается перед глазами в яркую, прекрасную картинку и девочке кажется, что ничего не способно её остановить.
Телефонный звонок прорывается через грохот клубной музыки.
Затем второй, третий, четвертый. Их череда привлекает внимание вибрацией в заднем кармане джинс и она всё-таки решается ответить матери, так невовремя вздумавшей разрушить её веселье

Спустя два дня Лоррейн, облаченная в total black, стоит возле свежевскопанной могилы и по слезам её стекают слёзы. Она смотрит на умиротворённое лицо отца, поджимает губы и украдкой оглядывается на мать. Та что-то быстро говорит в телефон, будто читает заклинание, но у Ло нет ни единой возможности понять с кем та разговаривает, да и разобрать не может - мать говорит по-русски. Гроб закрывают и опускают медленно - ей кажется, будто время замедляется. Она смотрит на надгробие и плачет уже навзрыд. Она плачет, пока их охрана проводит мимо назойливых журналистов, плачет, когда на следующий день приходит в школу, плачет, когда видит по всем магазинам и киоскам громкие заголовки: "Уильям Брекен - сенатор штата замешан в нарко-трафике", "Уильям Брекен: сенатор или наркобарон?".

- Твой отец обсуждал какие-то дела по работе дома? Ты что-нибудь слышала? - спрашивает у неё агент УБН.
Следователи ворвались в их дом, арестовали счета и вынесли половину имущества, а сейчас пытаются выяснить что-то у членов семьи. Лоррейн поднимает глаза, вытирает слезы и твёрдо говорит: - Нет, - не желая общаться с теми, кто в одночасье перевернул её жизнь с ног на голову.
Лоррейн ведь хорошая девочка и до сих пор верит в отца.
Она жила в счастливой уверенности, что её отец - уважаемый человек, знаменитый политик и всегда пропускала мимо себя некоторые обрывки фраз, не обращала внимание на странных людей, которые, хоть и очень редко, но приходили к нему.

Спустя две недели после похорон, она стоит с матерью в аэропорту и сжимает паспорт. Мать увозит её в Россию практически насильно, Ло как только не пыталась сопротивляться, но в итоге послушно сложила вещи. Ей не нравилась перспектива переезда в неизвестную страну, но ходить в школу, где тебя травят, где от тебя все отвернулись, а папарации следят за каждым шагом - невыносимо.
Выдерживает в России она, правда, не долго. Там же узнаёт, что мать всегда была в курсе махинаций отца, что сама она крутила роман с тем самым русским коллегой отца, к которому они и переехали, да и папа, как оказалось, был далеко не святым. Плюс к тому же плохое знание языка и враждебная обстановка в новом классе не дает ей ничего, кроме желания свалить нахуй обратно. И, как только Ло исполняется 18, она собирает шмотки, покупает билет и улетает обратно, решив, что справится со всем сама.

Лукас — это поезд на полном ходу
Лукас — слишком громкое «давай!»
Лукас — постоянное «смотри!»
Лукас — «доброго дня/вечера», «спасибо», «пожалуйста» – всем вокруг
Лукас — фейерверк, взрыв красок, гребанный «БУМ!»
Лукас — улыбка до ушей, горящие глаза
Лукас — «у тебя слишком грустный вид, Нико»
Лукас — уверенное «я помогу»
Лукас — душа нараспашку
Лукас — «дайте мне ещё времени побыть ребёнком»
Лукас — «меня трудно обидеть»
Лукас — «я буду твоим другом, несмотря ни на что»
Лукас — «я верю тебе»
Лукас — «продолжай, я слушаю» в шумной компании
Лукас — решимость
Лукас — любовь шутить отсылками
Лукас — фото на Полароид

Этот парень полная мне противоположность. Он настолько живой, что это вводит меня в ступор. Лукас подрабатывает в службе курьерской доставки и частенько приносит к нам в офис заказные письма, а ещё он учится. Не знаю где, ни разу не спрашивал. Я вообще не задаю вопросов. Он – задаёт миллион. Ему всё интересно. Если меня спросят однажды, жалею ли я о том дне, когда начал отвечать на его «Как ваш день сегодня?» – потому что мой психотерапевт настаивает на поддержании нормального не рабочего общения – я отвечу, что жалею, но в глубине души, где-то очень и очень глубоко… нет. Лукас действительно моя головная боль, но с ним мир какой-то… другой. Менее серый. Хотя, я в этом не признаюсь. Я как андроид, человек-функция, человек-задача. А он… он будто из мультика выпрыгнул. Решил, что меня нужно обязательно спасти от одиночества, потому что у меня глаза пустые. Решил, что станет моим другом навек, покажет мне всё прекрасное. А я не готов. Это для меня слишком. Лукас для меня слишком. Он каждый раз врывается в мою зону комфорта и устраивает там бедлам. Причём довольно неуклюже врывается. Постоянно спотыкается, роняет, ударяется обо что-нибудь. Ходячая катастрофа. Он называет меня внебрачным сыном Джулиана Касабланкаса и Алекса Тёрнера, я вообще не понимаю о чём речь. Он лежит прямо на полу в моём кабинете, когда на часах девять часов вечера и тихо включает Gorillaz на фон, играет в игрушки на телефоне, пока я пишу отчёт, а потом заказывает пиццу. Бесполезно что-либо говорить. Но его присутствие такое теплое… я стараюсь меньше ворчать. Он действительно не обижается на мою грубость. Будто вовсе не замечает. Хотя, я догадываюсь, что однажды обижу его так сильно, что в нём не хватит доброты и праздничный фейерверк превратится в атомную бомбу. Но мне будто бы плевать.

— А ты, правда, не любишь, когда тебя трогают?
— Да.
— Совсем?
— Совсем.
— <…>
— <…>
— Но может, я попробую тебя обнять? Когда-нибудь? Вдруг…
— Нет. Попробуешь меня обнять, я тебе руку сломаю. В двух местах.
— Серьёзно? Ну, ладно..

Хочу дать возможность Рону поговорить с отцом спустя 19 лет. Допускаю, что отец мог предпринимать попытки встретиться с Роном в первые пару лет после того, как ушел из семьи (Рону тогда было пять), но из-за эмоциональных реакций сына по итогу оставил эту бесперспективную идею. По какой причине возникло желание организовать встречу в настоящем (инициатор — папа) на самом деле не так уж и важно: известие о неизлечимой болезни, умер наследник бизнеса или просто измучила совесть; куда важнее цель — выстроить нормальные и человеческие отношения друг с другом, попросить прощения, признать ошибки, а может быть поведать историю, которая изменит отношение сына к поступку отца. Так или иначе это то, чем им предстоит заниматься долгое время. Рон точно не станет щадить чувств человека, который его бросил и сполна наградит того обидой и злобой. Им однозначно будет сложно и больно, но в конце все должно закончиться хорошо. Это будет история про принятие и прощение, про любовь, не безусловную, а очень даже трезвую и взвешенную, про преодоление собственных страхов и силу духа в том, чтобы победить своих демонов. Это будет история про семью у которой сначала вышло не очень, но в конце концов все-таки получилось.

Я думаю, что отец Рона занимается каким-то бизнесом, возможно, работает в крупной компании большим начальником, а, может быть, к этим годам уже успел открыть собственное успешное (это важно) дело. Так или иначе, я вижу его человеком деловым и в реалиях современного офиса. Что касается характера, то сначала у меня была мысль сделать его черствым, алчным, плохим человеком, но потом я понял, что если сделать его положительным, так будет даже больнее (а это именно то, чего на первых парах непременно хочется). Более детально я старался не думать. Рон не знает, что он за человек, вот мы и будем знакомиться друг с другом по ходу дела.

P.S. Важно, что у Рональда расстройство личности и в некотором смысле он склонен считать, что отсутствие отца в достаточной степени повлияло на это. По крайне мере он уверен, что его жизнь была бы лучше, будь у него рядом тот, кто помогал бы ему справляться с гневом матери. Папа ушел из семьи из-за бесконечных скандалов и истерик жены, почему не забрал с собой сына вопрос открытый, и тебе предстоит на него ответить.

Более подробную информацию о матери и историю жизни персонажа можно найти в анкете.

— Я не выйду за тебя, Робб, — спокойно и мягко сказала я, когда мы остались наедине. Ты выдохнул, чуть улыбаясь и кивая мне. Опустил взгляд, словно и надеялся на такой ответ. Мы были так близки с самого детства, что ты не видел в предложении моего отца ничего хорошего. Как можно было пожениться, если мы всю жизнь были как брат и сестра? Ты гостил у нас так часто, что будто бы жил с нами. Твой отец тесно сотрудничал с нашей семьёй [адвокат?], пока не был убит. Мой отец делал всё возможное, чтобы дело раскрыли, но этого так и не случилось. Это была одна из самых страшных потерь для него. И для всех нас. — Что бы ни случилось, ты навсегда член нашей семьи. Элайджа Саншайн действительно любил тебя как сына. И незадолго до смерти твоего отца, договорился с ним, что соединить нас двоих узами брака будет идеальным вариантом. Мы были другого мнения.

— Я не выйду за тебя, Робб.
— Я... уже знаю, кому хочу сделать предложение.
— Вот как?.. Кто же она?
— ...
— Ты не обязан говорить, если не хочешь.
— Эсфирь.

Сколько себя помню, ты, я и Эсфирь были всегда вместе. Вынужденная мера проводить дни в нашем доме переросла в крепкую дружбу, которая длится по сей день. Эсфирь тоже росла у нас, но к ней у тебя всегда было какое-то особое отношение. Не такое, как ко мне, но это мы все поняли, только когда выросли. Когда ты сделал ей предложение, но она отказала. Отказала, потому что не искала отношений, не искала любви. Её любовь - это Бог, и её сердце занято только им.

Как жаль, что её Бог не смог спасти тебя от боли...

***

— Ты не сказала... Почему ты не сказала?! — ты пытался сглотнуть ком в горле. Был ужасно взбешён, зол, растерян и сломлен. Может быть ты не любил её, как мог бы. Может быть она не была твоей единственной любовью. Может её отказ тебя не так уж и расстроил, но... Она была частью твоей жизни. Частью тебя. И теперь она умерла.
— Ох, Робб...
— Почему я узнал об этом из новостей?! Почему ты не сказала мне?!
— Не надо... — я обнимала тебя, сидящего в коридоре моей квартиры. В твоей голове был горящий сарай в новостях и хладнокровный голос корреспондента, который сообщал, что Эсфирь Махелет мертва.
— Я имел права знать... имел права...
Я баюкала тебя на руках, совершенно не зная, как поддержать. Ведь сама не горевала так, как ты.

Тебе было странно. Очень странно. Ты тяжело переживал потерю близкого человека и видел, что я всего лишь делаю вид, что мне так же тяжело, как и тебе. Я прекрасно держала лицо, и все верили. Ведь я Микаэла Саншайн, и я прекрасно умела ладить с эмоциями. Все выказывали сочувствие тебе, мне, её отцу - пастору и лучшему другу моего отца. И все верили, когда я благодарила и печально отводила глаза. Но ты знал меня лучше, чем все эти люди. Порой даже лучше меня самой. Знал, что горевала бы я иначе - ведь оплакивала я твоего отца вместе с тобой, мы все поддерживали друг друга. И тут вдруг я равнодушна и спокойна в отношении гибели лучшей и единственной подруги.

— Микаэла, в чём дело? — ты преградил мне путь, испытывающе заглядывая в глаза. Ты устал теряться в догадках и был намерен узнать всю правду. — Что ты скрываешь? Думаешь, я поверю, что тебе всё равно?
— Мне не всё равно, вовсе нет. Не смей так говорить.
— Ты меня не обманешь. Больше нет. Скажи правду.
— Я не могу, это не моя правда.
— Ты не хотела говорить мне о её смерти. Почему? ...
— Я помогла ей исчезнуть. И если кто-то узнает, что Эсфирь жива, то тогда она может умереть по-настоящему.
— Я не понимаю... Она жива?..
— Она жива, Робб. Жива.
В тот день мы снова стали семьёй. Ты, я и она. Её смерть построила стену между нами. Стену, состоящую из лжи, которую я обязана была ставить перед всеми. И теперь в это впутался ты. Мы обе хотели оградить тебя. Хотели, чтобы ты пережил эту утрату и снова стал жить дальше. Так, как заслуживаешь. Но ты решил, что остаться с нами [остаться за нас] тебе важнее спокойной жизни. Мы - твоя семья.

Робб Мэдден - настоящий сын своего отца. Мужчина, который стоит горой за тех, кого любит. Который очень хитёр, знает, как вылезти из любой задницы, если она происходит. Который заменил своего отца и стал Саншайнам другом, партнёром. Умён, хладнокровен, спокоен.

Наши родители сложные, у каждого своя точка зрения на разваливающиеся отношения, у каждого своё видение семьи, только вот нас, детей, никто не спросил, чего хотим мы. Ты всегда хотела спокойствия, особенно с того момента, как на свет появился наш средний брат, а через несколько лет подоспел и я. Тогда твоя жизнь и прекратилась в череду пелёнок и гору домашних обязанностей, покорить которую вместе с построением своей жизни не представлялось возможным. Отец был увлечён всем живым, кроме собственных детей, часто пропадал в море либо на его берегу, изучая различных обитателей прибрежья и омывающего его моря богатой на живность Австралии. Мать была погружена в себя, в свет софитов и блеск славы громко начинающей актрисы. В отличие от отца, её мы практически не видели, именно поэтому большая часть домашних обязанностей, а также воспитание и забота о наших буйных головах легли на твои плечи.

Ты смелая, сильная и стойкая, иначе тебе не удалось бы удержать на плаву этот накренившийся и просевший корабль. Всегда была полна того внутреннего огня, что давал тебе силы, несмотря ни на что. Особенно после потери отца. Ты стала опорой для меня и для брата, примером удивительной стойкости перед ужасающими обстоятельствами и жестоким миром. Несмотря на это, не утратила свою доброту и нежность, всегда была готова прислушаться к нам, выслушать любые детские бредни и надавать подзатыльников за очередную перепалку. Казалось, мы с братом были единственными твоими слабостями, однако, повзрослев, я понял, насколько мягка и нежна твоя кроткая душа, насколько ты уязвима, несмотря на то, что жестокая жизнь сотворила с внешней оболочкой твоего характера. Он стал более жёстким, как полежавший на свежем воздухе и обдуваемый ветрами мягкий хлеб. Раннее взросление разучило тебя веселиться, избавившись от необходимости опекать нас, ты принялась налаживать свою жизнь, однако всё оказалось не так просто, как ты думала. Новые испытания пришли на смену старым. Было легче только из-за отсутствия балласта в виде нас с братом.

После нашего с матерью переезда решила остаться в Австралии, куда я до сих пор мечтаю вернуться. Только вот и тебе вскоре пришлось покинуть родные просторы. Однако не из-за нужды или по воле родителя, а из собственных соображений и солидного предложения не только хорошей должности, но и руки и сердца. Готова ли ты вновь встретиться со своей семьёй и представить на наш суд своего избранника?

(страна любая) иммигрировала или жила в США. - на ваш выбор либо полицейская либо работает на мафию. - полицейская постоянно донимает меня проверяя мой сексшоп и устраивая мне выговоры, аж до драки доходит вне рабочее время, и страстного секса. - представительница банды пытается выбить из меня денег за крышу, за что за место денег получит игрушку из моего сексшопа, и опять же ссору со мной с ненавистью и страстью обоюдной. - в остальном персонаж свободен для вашей игры - только бы о соперницы любовнице не забывали).

Стефания, ты родилась и выросла в Сакраменто. Твои родители были самыми простыми людьми. С раннего возраста, как и их родители, работали риэлторами в небольшой фирме. Стефания, со школьного возраста тебе очень нравилось петь, и это заметили не только учителя, но и родители, которые отдали тебя в музыкальную школу. Окончив школу, ты приняла решение дальше развивать себя в музыкальном плане, поступив без вопросов в институт на факультет музыки. Работу тебе удалось найти быстро в одном из ресторанов города, где мы и познакомились - так и началась наша история .Стефания, мы довольно быстро поженились, но брак наш по итогу почти развалился (в большей части по моей вине) из-за того каким я был бабником, и ты устала терпеть это, приняв решение уйти от меня, после чего скорее всего подала документы на развод. Но мне хотелось тебя вернуть обратно.

Ты не просто мой менеджер, ты – моя лучшая подруга, если бы сказала иначе, то обманула бы. Мы знаем друг друга от и до. Помнишь, как мы с тобой познакомились? Да это было смешно, так спешили на тот кастинг к фотосессии в рекламе белья, что чуть не расшибли друг другу лбы на лестнице. Вот, однако, в модельном бизнесе наша судьба сложилась по-разному. Я – лицо многочисленных известных брендов, мое лицо так часто встречается на обложках глянца, что их количество я давно уже не стремлюсь пересчитать. А вот у тебя в этом так ничего и не вышло. Если для меня тот кастинг был удачным, то тебя не взяли, из-за шрама на животе. Он точно подпортил твои мечты об успешной карьере. На кастингах тебе отказывали из-за него постоянно, говоря, что ты милая, однако шрамам не место в глянце. И ты сначала проклинала тот момент, когда получила этот шрам. Тот день, ту аварию. К счастью отделалась ты в тот момент только шрамом, хотя и это было страшно. Не зря ту маленькую девочку родители после еще несколько месяцев водили к психологу, чтобы ты могла начать нормально жить и перестала бояться автомобилей. Теперь ты взрослая и независимая девушка, смирившаяся с тем, что тебе никогда не стать успешной моделью. Однако вот так просто отпускать этот бизнес ты не собиралась. И если у тебя не получилось находиться в кадре ты решила проталкивать в кадр тех, кого там хотят видеть. Ты мой личный менеджер, ну и еще там с парочкой моделей работаешь, но не забывая я твоя самая главная звездочка, и самый твой большой доход приношу тебе я. Однако эти деловые отношения ни на минуточку не испортили нашу дружбу. Иначе как объяснить тот факт, что перед фотосессией мы можем закрутить пижамное пати на всю ночь. Пьем, едим и болтаем. Ты как всегда делишься с каким красавчиком недавно провела ночь, и на все мои слова о том, что пора бы определиться и быть с одним отвечаешь, что ты не про отношения, а они не про тебя. Секс для здоровья – это прекрасно. Особенно прекрасно, когда знаешь наверняка, что с этим человеком потом можно и вовсе не встречаться, а значит делай с ним все, что хочешь, даже если потом будет крайне стыдно.

Ты хороший парень. Наверное, лучший из всех, кого я знаю.
Я помню, как в детстве ты приходил к нам домой на обед, потому что твои родители забывали о том, что дома надо готовить еду, что вообще-то у них есть сын.

Тебе было не больше семнадцати, когда они спились и все воспитание младших детей легло на твои плечи. Я уверена, что ты бы исполнил свою мечту и стал хорошим врачом или адвокатом, если бы родился в другой семье, но тебе просто не повезло.

Я влюбилась в тебя, когда мне было тринадцать и пронесла это чувство долгие года, испепеляя взглядом всех девушек, которых ты приводил к себе, с которыми переписывался или так мило им улыбался. Мне было семнадцать, когда ты впервые меня поцеловал, явно воодушевившись химией, с которой тогда помогал. Я помню, как мы лежали на моей кровати и просто смотрели в потолок, ты гладил мое плечо и пару раз тихо произнес, насколько ты устал. Я знаю, знаю.

Наверное, ты бы давно нашел какой-то обрыв и спрыгнул с него в бездну, чтобы через пару дней тебя нашли и похоронили, а родители впервые вспомнили о тебе добрым словом, но ты этого не сделаешь.я ты слишком любишь своих младших и не бросишь их. Ты как лучший отец радуешься их успехам, водишь на ярмарки и помогаешь с домашней работой.

А знаешь, кажется, я до сих пор влюблена в твою улыбку.

2012 г.
Я прихожу к Сэму. Сэм значительно старше меня. Рослый темнокожий мужчина, который в своё время интересовал Николаса в его темных делах, а потому я оказалась подослана к нему с целью в очередной раз утащить в шкатулку секретов несколько листов с тайным. Ник давно получил то, что ему было необходимо, но несмотря на то, что задача закрыта, я, вопреки указаниям, не прекращала встреч. Они стали чем-то большим, чем просто время с проституткой, пусть Сэм и не прекращал давать мне деньги. Деньги я конечно же брала, потому что единственный способ заработать для меня – секс. Сэм хотел, чтоб я всё бросила, чтоб не продавала своё тело, свои руки, губы, касания, не смотрела на других сквозь пелену густых ресниц, не мазала запахом своего тела их постели. Он погряз в этом болотном омуте, его тащило на дно, как и многих до него, разница только в том, что я пока что продолжала ошиваться рядом.

Я не люблю его. Не уверенна, что вовсе умею испытывать это чувство. Я остаюсь там, где мне тепло, где заботливые руки. В его квартире пахнет деревом и сандалом, в его парфюме четко ощущается ваниль. Мне приятно быть не с ним, нет, около него. Шлёпать босыми ступнями по холодному полу, носить его рубашки на голое тело, закидывать ноги на его колени, задавать каверзные вопросы и подолгу молчать, слушать, впитывать, насыщаться его энергией. Быть сущностью из потустороннего мира, быть неместной, не понятой, быть потерянной, но желанной. Мне нравилось, как он шепчет мне на ухо, как целует плечи, нравилось, как трахает, как держит за волосы, управляется с моим телом, доставляет удовольствие. Нравилось, что ни разу не прогнал, когда ширялась прямо у него в ванной. Для этого сегодня и пришла, ведь, несмотря ни на что, всё равно ни разу не приходила просто так. Сэм это знает, Сэм принимает мои правила игры для того, чтоб продолжать получать свою дозу дофамина. Все мы наркоманы.

- Рут, - он отрывает дверь, застывает, глядя на меня. У меня взгляд волчонка, я страшно хочу пустить по вене, хочу, чтоб мелкая дрожь, пробиваемая внутренний холодом, наконец-то нашла покой. Я бы тоже хотела найти покой, или я вру о том, что хотела бы. Тянусь холодными длинными пальцами к его лицу, едва касаюсь, он смотрит влюблённо и грустно.
- Пустишь? – Сэм прекрасно понимает, что, если пустит меня сейчас, я тут же спрячусь от него за дверью ванной, разогрею на ложке порцию героина, наберу в шприц, шприц в вену, из вены кровь и обратно. Он кивает, проходи. Вероятно, проще жить, когда знаешь, что тот, кто стал тебе важен, убивает себя под твоим чутким взором. Всегда можно вызвать скорую в случае передоза, или вколоть адреналин при остановке сердца. С моим появлением в его жизни, в его аптечке появилось пару ампул на случай необходимого спасения моего существования. От чего-то люди вокруг меня не хотят отпускать мою персону в тот свет, хотя сами мрут с завидной регулярностью. Я юркой кошкой мелькаю в коридоре, скрываясь от его глаз за деревянной дверью. Проделываю нехитрые манипуляции, ощущаю как по телу растекается блаженное тепло, расползаюсь между душевой кабиной и унитазом на теплой плитке с подогревом. Слышу, как он подходит ко мне, тяжело вздыхает, поднимает на руки, укладывает в ванную, раздевает, включает воду. Я доверяю ему. Сэм заботливо сидит рядом, пока я откисаю в ароматной пене. Пена пахнет яблочным пирогом, домом, которого у меня так давно не было. Я глажу его по руке, по лицу, я целую его. Он заботливо мылит шампунем мои волосы. Новая баночка появилась специально для меня. Я думаю, ему просто хотелось смыть с меня других мужчин, оставить в его постели только меня. Меня одну. Сэм укладывает меня рядом с собой на мягкие подушки, заключает в объятия, я прижимаюсь, наслаждаясь контактом. Сэм не трахает меня тогда, когда я под кайфом. Он хочет моего полного присутствия.

Мы проводим с ним вместе два дня. Если остаться на дольше, возможно, я больше не захочу уходить, а значит время сбегать. Оборачиваюсь сонным взглядом к его лицу. Утренние лучи солнца расползаются по комнате, свидетельствуют о новом дне, новом отсчете стрелки циферблата.
- Доброе утро, - тихо мурчу. Он целует меня, нежно, манерно, вкусно, бормочет между губ в ответ:
- Я люблю тебя, Рут.
Меня прошибает электрическим током. Выскакиваю из кровати, ищу своё белье, скоро натягиваю обратно на свою тощую задницу. Сэм в непонимании смотрит на эти лихорадочные метания. В его мире всё было логично, он заботился о женщине, его не пугала его составляющая, он говорил о чувствах, которые до этого проявлял невербально.
- Что случилось? Что с тобой? – он тянется, чтоб схватить мою ладонь, но я её одергиваю. Запах дерева, сандала и ванили стали душить меня, стены квартиры, казавшиеся просторными, давят, солнце слепит, режет глаз.
- Ты всё испортил. Мне пора.
Я хочу сбежать, он ловит меня в дверях:
- Ты никуда не пойдёшь, пока мы не поговорим. Я люблю тебя, Рут, я не жду от тебя ответа сейчас. Останься, - я смотрю не на него, смотрю в сторону, в пол, куда угодно, но не на него, - Пожалуйста, останься.
От его просьбы внутри всё сжимается в тугой узел. Мне нужно сбежать от мужчины, который говорит о том, что любит меня, к тому, что отметелит меня уже за то, что пропала на несколько дней без предупреждения и обратной связи. О, Николас более чем жесток со мной. Возможно, жесток за то, что я проделала с ним те же фокусы, что делаю сейчас для него с другими мужчинами. Руссо плотно держит меня на игле, подкидывает то, что мне необходимо, даёт мне место для жизни и иглу для смерти. Я практически уверенна в том, что рано или поздно его бойня окажется для меня смертельной, Бык заколет меня своими рогами и выбросит, словно псину, где-нибудь в яму среди леса.
- Дай пройти.