Воскресное утро юного Дж. Ф. Поттера, как всегда, начиналось с полного (тотального) игнорирования будильника, уговоров Ремуса встать на завтрак и пинков Сириуса перед тем, как все его товарищи-сокурсники покинули спальню и отправились в большой зал. Всю предыдущую ночь Джеймс обдумывал новый (и бесспорно гениальный) план о проникновении на закрытую часть пятого этажа, которая охранялась крайне надоедливым и почти что вездесущим мистером А-а-а-(звуки зевания Джима)-а-а-ргусом Филчем и отвратительной кошкой, напоминающей облезший пуфик из гостиной тётушки Жозефины, перешедший ей по наследству от какого-то крайне состоятельного предка, по кличке миссис Норрис, которую Поттер на дух не переносил (как и всех кошек, собственно; вот собаки — это совсем другое дело!). Бессонное времяпрепровождения не прошло даром: план Джеймс придумал, более того, в пять часов утра он начал настойчиво будить Блэка утверждая, что уверен, в этот раз им точно повезёт и они минуют не только завхоза, но вероятные наказания и отработки после занятий. Сириус же его проигнорировал, и зарядив подушкой по самой кудрявой голове во всём Гриффиндоре, залез под одеяло с головой (видимо надеясь, что Джим последует его примеру).

Спустя некоторое время Джеймс всё-таки сдался, оставив тщетные попытки достучаться сначала до Блэка, а затем и до Люпина (Питера он не брал в расчёт, по весьма очевидной причине), и бладжером рухнул в кровать. Ему снился семейный летний дом в Брайтоне, прошедшие каникулы и лимонный торт, а ещё его (уже внушительная!) коллекция мётел, по которой он уже соскучился (а с возвращения в школу после летних каникул прошла всего лишь неделя). Проснулся он ближе к двум по полудню и не сразу понял, что опаздывает (как всегда). Традицией, которая была положена в начале прошлого учебного года, стали совместные походы в Хогсмид в выходные всей мародёрской компанией, но в это воскресенье у Джеймса были свои секретные планы, которые он держал в тайне ото всех и бессовестно врал друзьям, придумывая самые нелепые (и тупые) отговорки (что было совершенно в его духе).

Виной всему этому был Джастин Дженкинс, рэйвенкловец, сокурсник и приятель, которому Поттер был условно должен (гипотетическое что-нибудь и условное когда-нибудь). Детали той ситуации в которой он остался в долгу, лучше опустить, так как Джим больше всего не любил подробности своих неудач, провалов и тем более крахов (их, безусловно было, немного, но каждый можно было смело вешать на стену в рамочку в качестве постыдного напоминания о его неидеальности). В середине недели Джастину пришла в голову прекрасная идея сходить на свидание с девчонкой из Гриффиндора, с какой именно Джеймс, конечно, мог догадываться, но точно не знал, так как товарищ хранил молчание все дни с момента его просьбы, стать его группой поддержки на этом весьма неоднозначном мероприятии, куда Поттер был приглашен в качестве того самого лица, на чьём фоне Дженкинс хотел выглядеть лучше (фатальная ошибка, Джастин; минус сто очков к авторитету в девичьих глазах). К тому же, его девчонка, которая по мнению Поттера скорее всего была ужасно скучной (как и все девчонки; в его понимании они были почти что на одной ступени с кошками, но от первых хотя бы приятно пахло), тащила с собой предположительно такую же занудную подружку (одна она по какой-то причине идти оказалось, хотя Джастин не был похож на того, кто может хоть как-то навредить; даже скорее наоборот, обидеть могли его самого (и в таком случае Поттер, видимо, выступал в качестве его личного телохранителя — странный выбор)).

Стрелка часов, показывала ровно три, когда Джеймс со скоростью нового Нимбуса (который он, кстати, получил одним из первых в Англии в свою весьма нескромную коллекцию) вылетел из факультетской спальни сбивая всё на своём пути, и по какой-то нелепой случайности сшиб Мэри Макдональд с нелепым начёсом размером с хвосторогу, удивившись, не увидев рядом с ней Лили «я_самая_умная_и_я_всё_знаю» Эванс (они везде ходили вместе, как сиамские близнецы). С начала учебного года Джим всячески избегал свою рыжеволосую однокурсницу, так как в конце третьего курса на занятиях по гербологии подставил (конечно же нарочно; как ещё мальчики привлекают внимания девочек, которые им нравятся) ей под руку горшок с маленькой зубастой мандрагорой, которая её укусила. Лили не испугалась и даже не заплакала, но до завершения семестра ежедневно вспоминала и жаловалась всем на то, что пропустила важные занятия по Рунам и провела целый день в больничном крыле («вот это наказание, Эванс!») по вине шалопая Поттера, который даже не удосужился извиниться. После этого случая Джеймс в пал полную немилость Лили и стал персоной нон-грата для всех гриффиндорских девчонок (которых, Поттер был уверен, Эванс подговорила специально).

— Джеймс! Ты пришёл! Я уже думал, ты забыл о своём обещании... — Джастин весело встретил его у дороги, что вела в Хогсмид, но последнюю часть своего приветствия буквально промямлил, заставляя Джима ещё больше сомневаться в том, что эта встреча пройдёт удачно, — мы договорились полчаса назад... А я не мог пойти без тебя, потому что пообещал ей. Девочки, наверняка, уже ждут нас в кафе... Что же они о нас подумают! Что же обо мне. подумает Мэ... — Дженкинс на секунду замялся, поняв, что слишком рано сообщил Поттеру ту радостную новость, которую он слышать явно не хотел.

— А вот отсюда поподробнее, — Джим хлопнул приятеля по плечу в качестве какого-то ободряющего жеста, но через секунду понял, что зря это сделал, так как тот оцепенел (то ли от боли, то ли от осознания того, что его идеальное свидание заранее провалилось), — хочешь сказать, что ты пригласил на свидание Мэри Макдональд? Ту самую Мэри Макдональд, которую я пять минут назад видел в гостиной Гриффиндора в боевом раскрасе венгерской хвостороги? Джастин, ну ты меня и насмешил! Тебе тогда стоило звать Петтигрю, а не меня. На фоне его неуверенности в себе, ты бы блистал. Подожди... Это значит, что с ней идёт... — Поттер застыл как статуя гнома, которые так любил расставлять в своём саду дядюшка Чарлус, — Нет, только не это! Соплохвост тебя подери... Во что ты меня втянул?!

— Джим, прости! Я должен был сказать тебе раньше, но я боялся, что ты окажешься, — Джастин нервно начал поправлять волосы, — Мэри... Она сказала, что пойдёт только с подругой... То ли Лианной... То ли Луизой. Ну и я был не против... А ты, ты же обещал меня выручить! И сам сказал: услуга за услугу. Я ведь помог тебе, когда ты... — он чуть ли не плакал, а слёзы у Джеймса вызывали только две реакции — или смех, или беспричинную агрессию.

— Дженкинс, если ты решил расклеиться, то это самый неподходящий момент! Или хочешь быть как Нюниус? В том случае, если ты планируешь дальше реветь и вытирать сопли перед этими глупыми девчонками, то можешь сразу поставить крест на своих свиданиях и идти топиться в Чёрном озере! Я тебе даже помогу! — Джеймс умел мотивировать как никто другой, только делал он это благодаря своей эмоциональной лабильности крайне неловко, если не сказать грубо и порой жестоко, однако его слова заставили Джастина успокоиться и взять себя в руки, — поэтому пошли, в любом случае Макдональд ещё час будет торчать перед зеркалом, её от него не оттащишь.

Всё оставшуюся дорогу до злосчастного кафе мадам Паддифут Джастин не умолкая о чём-то рассказывал (то ли о поездке в Ирландию на каникулах, то ли о польской сборной по квиддичу), а Джеймс повторял про себя лишь одно: «хоть бы не Эванс», надеясь, что эта фраза превратиться в заклинание и убережёт его от того, что он хотел меньше всего. Минут через двадцать они были на месте, и пока Дженкинс рассматривал свободные столы и выбирал идеальное, по его мнению, место для двойного свидания, которое не сулило ничего кроме беды, Джеймс поспешно запихивал в себя шоколадные эклеры один за другим (учитывая, что он пропустил не только завтрак, но уже и обед), понимая, что после поесть ему не удастся. И как только они сели, звук колокольчика на двери словно отчеканил похоронный марш: в дверях стояла Мэри Макдональд, рядом с которой виднелась копна рыжих, растрёпанных ветром волос.

Лили.

Эванс.

Поттер вновь застыл, то ли от ужаса, то ли от неожиданности и святой веры, что это Мэри возьмёт с собой какую-нибудь глупышку, например, Аберкромби. Но нет. Она выбрала ту, единственную самую противную (но без сомнения самую интересную) девчонку во всём Хогвартсе.

— Привет! — Джеймс встал со стула и даже шуточно поклонился (какими бы ужасными и глупыми не были девочки, правила приличия и базовых манер он отрицать не мог; сколько бы раз liebe mutter не называла его лишь подобием наследника чистокровного рода и он сам не отрицал этикета в рамках семейного дома, Поттер-младший оставался таким же ужасным снобом, выходцем upper class, как и его родители; базисы хорошего тона были у них в крови уже сотни лет и являлись непосредственной частью их натуры), — Мэри, ты отлично выглядишь! Лили, а ты как всегда... Чистая, — последнее слово он добавляет наугад, не до конца понимая, что оно значит, но судя по лицу Эванс, которая в буквальном смысле позеленела (скорее всего от злости и раздражения), Поттер делает вывод, что выбрал не лучшее случайное выражение и точно за это поплатится.

Освин Боунс невероятно любил пятницы по двум причинам. Первой из них, конечно же (тут даже не стоит сомневаться), была Мэгги. Каждый пятый день недели она была дома: очень редко случались репетиции, или (о ужас!) концерты — но это было скорее исключением из правил, чем строгой закономерностью с весьма незначительной погрешностью (которую Освину приходилось бы предугадывать, или и того хуже, рассчитывать). Второй, был традиционный пятничный ужин с Эдгаром, Агатой и невероятно вкусным йоркширским пудингом (по которому он скучал многие годы в штатах и до сих пор не мог наесться). Ко всему прочему, в этом году пятница стала и его личным выходным, что, безусловно, не могло не радовать (и ему удавалось целый день не отвечать на вопросы по типу: мистер Боунс, а вы когда-нибудь видели сналлигастера? А ходага гладили? А вампуса ловили?). Знакомить юные умы с зоологией волшебного мира Освин бесконечно любил, но порой уставал от них (не от детей, от вопросов), и ему хотелось хотя бы один рабочий день остаться дома и до обеда лежать в постели, смеясь над очередным выпуском «Приключений Мартина Миггса».

Это утро не было исключением. Освин открыл глаза уже после того, как Маргарет тихонько выскользнула из-под одеяла, пытаясь его не разбудить (хотя он прекрасно знал, что её ранний подъём был связан с вечерней угрозой щекотки с его стороны; а она, вероятно, очень хотела этого избежать). Солнце билось в деревянный пол их спальни упрямыми лучами, а развалившийся на полу мистер Мышкинс (которого Мэгги якобы совершенно случайно подобрала прям перед самым Рождеством и сделала подарком мужу) громко мурчал, катаясь по ковру. Освин любил всех зверей, но между котами и собаками в любом случае бы отдал предпочтение псу (даже самому маленькому и зубастому), и новоиспеченный член их большой и дружной семьи (кроме Бэни, весь задний двор, первый и частично второй этажи дома Боунсов были плотно заселены совершенно разнообразными представителями фауны) бесконечно нравилось терроризировать своего хозяина. И как только Освин потянулся к тумбочке за лежавшей на ней новым выпуском комиксов, мистер Мышкинс молниеносно отреагировал: стремительно пикируя с комода (на который он залез за какую-то долю секунды невероятным образом) он упал на журнал, хорошенько пройдясь по нему лапами и с довольным видом уселся напротив Освина, который от бессилия снова упал на подушку.

К жизни его вернул урчащий желудок, который явно требовал подкрепления или хотя бы активных действий в этом направлении, и мистер Боунс, не хотя накинув халат, закинув в один из его карманов палочку, и кое-как нацепив очки, отправился вниз по лестнице, прямиком на кухню с явной надеждой, что обоняние его подводит и Мэгги приготовила что-нибудь невероятно вкусное (в тройном размере). Освин спускался максимально тихо, хотя был уверен, что его шаги и так заглушит радио, однако план состоял в том, чтобы разведать обстановку и в случае чего (если Мэгги его увидит и заставит что-то делать) быстро ретироваться обратно в спальню и притвориться спящим ещё на пару часиков, вместо этого с интересом изучая приключения сумасшедшего маггла мистера Миггса в мире простаков. Однако, увидев, что кухонный стол пуст, а Маргарет пританцовывает возле книги, попутно подпевая приёмнику и размахивая половником, Освин так же тихо проследовал обратно на второй этаж (до этого пару минут с умилением смотря на супругу, которая невероятно органично выглядела везде, всегда и во всём) пока не стало слишком поздно.

Пробурчав себе что-то под нос, в спальню он решил не возвращаться, дабы избежать очередной встречи с котом (который совершенно точно, тут Освин был уверен, был на четверть низзлом), и проследовал в ванную, где попытался привести размытое пятно, коим он стал сняв очки, в кого-то более менее похожего на него самого и после, натянув домашний свитер с огромным пятном от тыквенного сока, которое он от чего-то не разрешал ни Мэгги, ни себе вывести по причине что, она служило то ли приятной памятью, то ли грустным напоминанием (сам он уже и не помнил), проследовал в комнату с окнами на север, которая служила чем-то вроде кабинета, библиотеки и ещё одной комнаты с живностью. Там его уже ждала тройка карликовых пушистиков, которых ему приходилось закрывать по ночам с появлением в их доме мистера Мышкинса, который упорно охотился на них, словно дальний кузен Освина из Шотландии по праздникам на свиную рульку. Пушистики встретили его радостным сопением и Освин радостно плюхнулся на кушетку рядом с ними, достав журнал и палочку прошептал «репаро» и наконец-таки вернулся к долгожданному рассматриванию движущихся картинок.

Идиллия длилась не больше семи минут. В какой-то момент Боунс почувствовал, что на кухне, которая располагалась прямо под ним, произошел то ли взрыв, то ли крушение одной из стен Хогвартса, за этим последовало весьма громкое, однозначное и наполненное паникой «Оззи» от Мэгги и Освину, который только начал познавать трудный, странный, но весьма захватывающий мир магглов. Отбросив в очередной раз в сторону комикс, он быстрыми и длинными шагами преодолел лестничный проём (пару раз стукнувшись о неудачный порожек) и оказался на кухне с интересом и недоумением смотря на жену, которая находилась в весьма странной и необычной позе, при этом походила на жонглёра в цирке, который хочет подбросить воздух всё и сразу. Невольно он растрогался (однозначно от умиления, которое испытывал уже много лет, когда видел её).

— Маргарет, я очень надеюсь, что в следующий раз, когда ты решишь помыть всю посуду дома, ты будешь брать по одной тарелке, а не сразу все, да ещё и вместе с полкой, — он тихо усмехнулся, зная, что сейчас она не сможет дать ему подзатыльник, — дай угадаю, ты хотела приготовить пончики? — он встал рядом, смеясь заглядывая в её глаза, не торопясь помогать, но держа наготове палочку, дабы не дать случиться происшествию, за которое потом отвечать будет несомненно он, — предлагаю сделку: пончики в обмен на сервиз бабушки Пруэтт, который останется целым? — он продолжил, не смотря на то, что Мэгги насупившись открыла рот, чтобы ему возразить, — я не сомневался, что ты согласишься!

Освин рассёк воздух, взмахнул и все вещи встали на свои привычные места, а полка вовсе прилипла к стене намертво. Он же, усаживаясь напротив юной супруги, которая до сих пор прибывала то ли в недоумении, то ли в шоке (а возможно и в недовольстве), положил подбородок на руки и широко улыбнулся ей:

— Сегодня я хочу шоколадные с персиковым джемом, и теперь ты не сможешь мне отказать!