james/judy doe [волшебни(к/ца), студент(ка) Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс] [indent] [indent] [indent] [any choice] [indent] » j.k.rowling's wizarding world Откуда ты родом, были ли твои родители волшебниками — известно только тебе. Пожалуй, к твоей же удаче, что ты мало говоришь о своем прошлом. Личная информация здесь, в Хогвартсе, самое сильное оружие против тебя самого, а так вполне удачно можно оставить потенциальных обидчиков безоружными. Попасть сразу на пятый курс — сумасшествие, трудно не только догнать сверстников, но и влиться в сложившийся какой-никакой коллектив. Хотя, похоже, для тебя ни то, ни другое не оказалось проблемой. К тому же, возможность использовать Древнюю Магию неплохой козырь. Некоторые с первых минут общения видят в тебе союзника. Кто-то просит о небольших услугах, но мой друг — Себастьян, он ведь разглядел в тебе больший потенциал, чем просто помощника для поиска плюй-камней или утерянных учебников? Конечно, я знаю, что вы были в запретной секции библиотеки и что именно он привел тебя в крипту. Кажется, ты, как и он, имеешь интерес к темным искусствам? Это очень опасная дорога. Раньше мне удавалось ограждать Себастьяна от этого, но теперь, с твоим пособничеством, я уже не могу пресечь его стремления. Что ж, буду надеется, что ты сможешь остановиться до того, как станет поздно. А пока на твоем пути еще десятки неразгаданных тайн, победа над Ранроком и решение наших судеб. Персонаж, хоть и является игровым каноном, но прекрасен тем, что на него можно накрутить и придумать все, что угодно (что Вам и предстоит сделать): от происхождения, имени и биологического пола до тонких черт характера, гендера и факультета. Единственное, мы с Себастьяном сошлись на том, что предпочтителен рейвенкло, но совершенно не обязателен. За весь каст говорить не могу, но я игрок неспешный и спидпостить не привык. По месяцу постараюсь не задерживать ответ, но случиться может всякое. Вас, само собой, так же подгонять не стану. Пишу от пяти тысяч и выше, в среднем обычно выходит к шести-семи. Разумеется, знание сюжета и канона hogwarts legasy обязательно, без них никак. Нужны ответы на возникшие вопросы прямо здесь и сейчас? Тг для связи: @nonplusseddog пример поста; ! [за оминиса пока нет, как появиться - заменю этот] Кэйа ощущал, как его пальцы леденеют под действием Глаза Бога, как инеем покрывался ворот куртки Предвестника. Руки, что держали винтовку за шеей Тартальи, опускаются и Олберич уже ожидал каких-либо действий со стороны оппонента, но вместо этого услышал разумное предложение. По понятным причинам Чайлд стремился уйти от лишних взоров. По правде говоря, Кэйа и сам не хотел бы обсуждать что-либо или сражаться с Тартальей на глазах у всех. Это было бы не дуэлью, а чем-то вроде борьбы на арене. Такая перспектива была рыцарю совсем не по душе. Ещё несколько секунд он смотрит в глаза Предвестника, мысленно взвешивая все "за" и "против". Олберич часто шел на риск, но никогда бы не позволил себе поступить слишком рискованно и необдуманно. Кэйа точно знал, что там, внизу ущелья они не будут разговаривать, сегодня им предстояло довести до конца тот конфликт, что возник еще в темной улочке Мондштата. — Без оружия. — Рыцарь Ордена ставит свое условие, после чего расслабляет пальцы, отступая немного назад. Немного побелевший ворот выскальзывает из рук, Тарталья ускользает из цепких пальцев Кэйи. Чайлд принимает условие, демонстрируя это тем, что позволяет винтовке упасть на траву рядом с собой. Ответное условие Тартальи не заставляет рыцаря долго размышлять. Для него самого это было ещё более удачным раскладом. Владеть мечом и драться Олберич учился будучи еще не искушенным силой своего элемента, поэтому доверял своим личным навыкам больше, чем Глазу Бога. Проводя рукой в воздухе, он заставляет меч материализоваться из сотни маленьких искр. Не элементальное оружие рыцарь вгоняет в землю сбоку от себя, заставляя острие меча погрузиться в почву совсем немного, но так, что бы уверенно держаться в вертикальном положении. Не отводя взгляда от Предвестника, Кэйа нащупывает на поясе Глаз Бога и одним легким движением пальца отцепляет тот. Поворачиваясь к Тарталье спиной, уже не первый раз, Олберич, прежде чем спускаться в ущелье подходит к рыцарям Ордена. Их напряжение чувствовалось издалека, а рядом с ними воздух был буквально пропитан враждой и готовностью ринуться в бой. Только вот Кэйа понимал, что этим парням не дано сегодня обнажить свои мечи. По крайней мере он сделал бы все что угодно что бы решить такую серьёзную проблему самостоятельно и без лишних запинок. Один из рыцарей отводит взгляд от Фатуи и смотрит на командира, который направлялся точно к нему. Хватая союзника за руку, Кэйа разворачивает его кисть ладонью вверх и вкладывает в неё свой, ранее снятый, Глаз Бога. Олберич не собирался поступать с милостью богов подобно Тарталье и сбрасывать тот на землю, а предпочел доверить её своему человеку на сохранение. Попав в чужие руки, магический артефакт перестал светиться, но и не потерял своих особенностей, о чем говорил рисунок в виде снежинки, который никуда не исчез. — Сэр, может... — Кэйа поднимает взгляд на рыцаря и тот, затих, встретившись глазами с капитаном. Олберич не был груб со своими подчиненными как Тарталья, не стремился открыто демонстрировать превосходство над ними. Но все же имел некоторое уважение среди  членов Ордена. Его решения, возможно, и ставились под сомнение кем-то, но в подобных ситуациях никто не стал бы отговаривать или мешать Олберичу. К тому же, когда до рыцаря дошла важность его миссии, любая попытка высказать свое мнение насчет рискованности поступка, была пресечена. — Ну что, Предвестник, готов? — Кэйа поворачивает голову в бок, смотря на Тарталью. В его речи появились те самые, хорошо знакомые Чайлду, игривые нотки азарта в голосе капитана. Безоружный и лишенный элементальных способностей, по поведению Олберича невозможно было сказать, что сейчас он находиться в более уязвимом состоянии, нежели несколько минут назад. Не дожидаясь ответа со стороны оппонента, рыцарь стремительными рывками спускается к низу ущелья. Теперь из окружали многочисленные лагеря хиличурлов. Кэйа бросает взгляд куда-то в сторону, взглядом выискивает признаки палатки. Юноша прекрасно помнил, что в этих окрестностях то и дело ошивалась Доктор Ливингстон. Олберичу не хотелось бы что бы она стала невольной участницей событий. На радость девушки, сегодня она, кажется, отказалась от затеи изучения Кладбища Мечей. Мелководная река и такое же небольшое озерцо ждало их внизу. Два величественных и сломленных ствола дерева упали друг друга в объятия, образуя причудливую естественную арку. Десятки мечей, воткнутые в землю неподалеку от неё, были напоминаниями о тех годах яростных битв, в которые был погружен с головой Мондштат много лет тому назад. При других обстоятельствах, возможно, Кэйа бы рассказал Тарталье много историй об этом историческом месте, но сейчас им предстояло напомнить этому, относительно спокойному месту, о сражении. Кэйа останавливается у самой арки, заставляя немногочисленных длинноногих белых птиц взмыть в воздух, убираясь прочь от, ранее умиротворенного, места. Резко разворачиваясь на месте, юноша теперь настроен все время держать Предвестника, что должен был уже тоже приближаться к этому месту в поле своего зрения. — И все же, ты мало чем отличаешься от них, — Олберич легко качнул головой, указывая на возвышенность с которой они оба спустились, явно намекая на солдат Фатуи, — а ведь я чуть тебе не поверил, Тараталья. Поздравляю, не многим удается обвести меня вокруг пальца. — Усмешка играет на устах рыцаря, не сходя с губ даже тогда, когда рыцарь делает несколько шагов назад, заходя под арку, оказываясь в самом центре Кладбища Мечей. Заржавевший металл, объятый мхом и вьюнами, словно причудливые растения украшал собою это место. В этот раз Кэйа снова нападет первым. Ему не часто приходилось сражаться без меча в руке, однако, нельзя всегда быть уверенным в чем-то кроме собственных сил и возможностей. Именно поэтому Олберич частенько тренировался на ком-то из рыцарского состава, что так же нуждался в оттачивании мастерства. Умело выстроенная стойка и рука, сжатая в кулак направляется прямо в лицо Тарталье, явно говорили Предвестнику о том, что просто расслабленно беседовать, без посторонних ушей, они не будут.

devdas doobay [уже неглава древнего рода брахманов и Дюжины, преданный служитель Кали, горячий папочка] [original / Richard Armitage] [indent] » romance club «Всякий, кто принадлежит Богине, останется ее собственностью навсегда» Как будто мало тебе было родиться в семье, сыновей которой испокон веков ожидала неизбежная участь — служить великой Кали, без возможности избрать иной путь, так еще и именем Девдас, «слуга богов», нарекли, словно бы вновь издевательски лишая права выбора. На твои плечи с ранних лет легло тяжкое бремя ответственности: тебя готовили к роли брахмана, исполнять которую не очень-то и хотелось. Нет, мягкость характера, как и большинству из Дубеев, тебе никогда не была присуща и от вида свежей жертвенной крови не становилось дурно, даже в детстве. Зато вместе с фамильными реликвиями своенравие и своеправие передалось от предков сполна, посему ты до последнего противился своей судьбе: делать что-либо по чужой указке или же вековому долгу, а не по собственному желанию, было для тебя невыносимо, и то, что с давних времен патриархальный род почему-то поклоняется женщине, пусть и божественной, вызывало недоумение. До тех пор, пока не услышал ты Ее зов и не узрел истинный лик; пока не осознал наконец в полной мере, сколь многим может одарить Ее милость и к каким утратам привести Ее гнев... «Служи, чтобы усмирить мой гнев» Ты ни в чем не знал недостатка что в юности, что в молодости, что в более зрелые годы: передаваемые из поколения в поколение богатство, статус, власть — все это, благодаря милости Темной Матери, унаследовал от отца, как тот однажды от своего. Одного лишь ты не мог получить — свободы. Даже когда пришло время и полномочия главного жреца перешли уже твоему сыну, ныне каждую яджну наносящему — во славу Махадеви! — очередной смертельный удар ритуальным клинком. Но обретенные с годами мудрость и рассудительность приводят к заключению, что быть слугой правильной Хозяйки не так уж и скверно: слугам, по крайней мере, щедро платят за их старательность и преданность, в отличие от совсем бесправных рабов, годных лишь на то, чтобы утолить жажду Верховной Владычицы, лишившись своих жалких жизней. Да и служить, в конце концов, — теперь уже по доброй воле и с наслаждением, — приходится лишь Той, кому от рождения предназначался: среди смертных ты сам почти бог — ничто не происходит в Бенгалии без твоего ведома, и никто тебе, кроме Властительницы всех существ, не указ. «Повинуйся, чтобы спасти жизни» Тебя учили всячески угождать Великой Богине, усмиряя Ее разрушительный гнев тщательно выбранными жертвами, и, подобно Ей, быть решительным в действиях, суровым, если требуется — жестким и беспощадным, даже к собственной плоти и крови. Любви же, в человеческом понимании, тебя не учили, стоит ли удивляться, что ты испытываешь большие сложности с ее проявлением? Великая Кали когда-то отсекла себе голову, дабы напоить горячо любимых верных своих почитателей, коих мучила жажда, — ты с готовностью пожертвуешь своей Повелительнице вторых сыновей из семейств избранных, в том числе и младшего брата, и не гнушаешься несколько варварскими методами воспитания своего наследника, считая, что закалить его с младых ногтей, сделать сильнее является куда бóльшим проявлением заботы и небезразличия, нежели пустое сотрясание воздуха бесполезными нежностями. Пускай Амрит ненавидит тебя, как ты некогда ненавидел Раджа, прежде чем постиг смысл его безжалостной отцовской любви — зато никто не сможет вонзить ему нож в спину, а какие-то глупые сантименты не отвлекут от достижения важных целей. «Следуй пути, чтобы заслужить мою милость» Начну с того, что заявка в пару, потому как я собираюсь в назначенное время снизойти в мир людей во всей красе и мне понадобится достойный смертный мужчина (таких только среди близко знакомых красавцев-брахманов и искать), который поможет освоиться. Божественный супруг, если что, в курсе и не возражает, карать не станет. А вот я могу в порыве ярости что-нибудь откусить нечаянно... Никаких миленьких девадаси и секретарей Джейн чтоб и близко к себе не подпускал, ясно, мой тигр? Само собой, я тоже на других сексуальных Дубеев жрецов постараюсь сильно не засматриваться и все четыре руки обещаю держать при себе или, вероятнее, на тебе. По канону образ Девдаса достаточно однозначный — мне же хотелось бы чуть больше глубины, оставшихся за кадром деталей и оттенков серого в характере. Я намекаю на интересную предысторию, хоть сколько-нибудь объясняющую сложную натуру назовем это так, но если ты еще о чем вдруг подумал — мы точно найдем общий язык, может быть, в качестве исключительной награды я даже как-нибудь соглашусь разочек экспериментально побыть не сверху. 😈 Хочется увидеть не чистого антагониста, а персонажа в развитии: фамильную дубейскую наглецу, естественно, оставим, но давай все-таки немного разбавим и другими чертами, в тексте выше я попыталась чуть-чуть пофантазировать, как это можно сделать. Потому, что я не за мимолетный бурный роман с обаятельным наглецом, а что-то более серьезное но не значит, что менее бурное со взрослым состоявшимся мужчиной, за внешней жесткостью которого скрывается неизведанная сторона: давай ту самую любовь в человеческом понимании и скрытые ипостаси друг друга вместе поисследуем? 🖤 Я не самый скоростной постописец, но стараюсь обычно дольше недели ответы не задерживать. В развитии нашей сюжетной линии весьма заинтересована: можем вернуться в прошлое и вспомнить первую встречу, можем через сны или видения обсудить события настоящего (не забудь только потом Амритику позаимствованный перстень вернуть), можем сразу в будущее относительно фандомного таймлайна перенестись, где я уже материализовалась и надо срочно меня успокаивать всеми средствами, чтобы мир не разнесла. Можем и что-то менее глобальное, с проблемами мироздания не связанное, отыграть. Вариантов множество, все детали обсуждаемы. На внешности Ричарда настаиваю, но готова рассмотреть и другие варианты, если вдруг это единственное, что тебя останавливает от падения в мои божественные объятия. 😈 пример поста; Среди бескрайних вод океана нектара, именуемого Судха Самудра, волею Великой Повелительницы был сотворен однажды «остров драгоценных камней» — Манидвипа. И возвела на этом острове она величественный город, разделенный двадцатью пятью стенами на отдельные области, одна краше другой, а в центре разместила свою обитель — дивный дворец, окруженный пышными садами из благоухающих вечнозеленых деревьев и медово-молочными реками, где восседает на инкрустированном драгоценными камнями золотом троне, облаченная в великолепные красные одежды, увенчанная алыми гирляндами, в великолепии своем превосходящая десять миллионов вспышек молнии и десять миллионов прекраснейших женщин, вместе взятых, и зорким взглядом прекрасных карминных очей пристально следит за порядком во всех мирах. Ныне внимание ее, Царствующей над временем, всецело приковано к городу, покровительницей которого является она с первых дней его создания — сердцу Западной Бенгалии, Калькутте. Шаг за шагом сбывается предначертанное, сплетаются тонкие нити избранных судеб в диковинный узор, и надлежит ей проследить за тем, чтобы узор сей был соткан до конца, точно по начертанной схеме. Смертные столь непостоянны: неугомонные дети, за коими требуется постоянный строгий надзор, ведь стоит на мгновение всего лишь отвлечься, и кто-нибудь из них совершит нечто необдуманное, тем самым ставя под угрозу должное исполнение божественных планов. Благо, если успеет своевременно вмешаться тот, с кем поддерживает Темная Мать особую тесную связь и кому, заслужившему ее милость верным служением, вверяет исполнять волю свою на земле. Вмешаться и исправить чужую ошибку, пока гнев ее, пробужденный наглым проявлением неуважения, не достиг смертельно опасной точки невозврата, после чего усмирить его по плечу будет разве что одному солнцеликому Шиве. Грань между мирами истончается, становится практически неощутимой с приближением Кали-пуджи и еще какое-то время после завершения посвященного Всевосхваляемой фестиваля. Отчетливее слышит богиня услаждающие слух молитвы, быстрее насыщается энергией приносимых во славу ее жертв, и картина происходящего за стенами дома четы Чаухан, уже привлекавших ранее ее внимание отнюдь не в хорошем смысле, возникает перед ее взглядом яркой вспышкой, мгновенно перекрывая все прочие, на данный момент менее значимые. Посягнуть на дитя из знатной семьи, что веками служила ей верой и правдой, — уже достаточно веский повод навлечь на себя гнев Верховной Владычицы. Но эта самонадеянная женщина, очевидно, совсем умом тронулась, коли посмела еще и нагло использовать ее имя, в попытке скрыть свое злодеяние стремясь за великий дар Божественной Матери — способность видеть больше, чем дано другим смертным — выдать подлое опаивание юного представителя славного рода Басу отваром из чалипонги, лозы духов! — Неслыханная наглость! — не в силах, да и вовсе не желая совладать с рефлекторным приступом гнева, грозно восклицает Кали и ударяет сжатой в кулак ладонью по подлокотнику своего трона. В другой день, когда границы миров более прочны и преодолеть их не так уж просто даже кому-то с ее могуществом, в день, когда не оросила еще жертвенный алтарь кровь достаточного количества жертв, наполняющих Повелительницу силой, возможно, Приянке Чаухан повезло бы остаться безнаказанной. Но сегодня — не один из таких дней. Частица Темной Матери есть в каждом человеке, незримое дыхание, невидимая сила жизни. И сейчас эта крупица праны, заключенная в теле прогневившей ее смертной — своего рода маяк, к которому мысленно устремляется разъяренная Махадеви, даже без обычно упрощающего задачу связующего звена. Первым делом ее грому подобный голос просачивается в разум женщины, заставляя содрогнуться от неожиданности и секундой позже от леденящего кровь ужаса при осознании, кто именно к ней обращается: — Кем ты себя возомнила, что посмела проявить столь неслыханную наглость и неуважение ко мне?! Он нарастает, набирает громкость. Божественному гласу и образу тесно в рамках одного сознания, и он вырывается за его пределы — под звон взрывающихся лампочек люстры и бьющегося оконного стекла. И в воцарившемся в комнате полумраке постепенно начинает проявляться мерцающая проекция богини в ее истинном, одновременно устрашающем и прекрасном, облике, принимающая более четкие очертания по мере того, как мощная энергия первобытной ярости все больше наполняет Великую Кали. Гнев застилает взгляд кровавой пеленой, но тот каким-то чудом все же успевает зацепиться за силуэт юноши, также являющегося причиной явления Темной Матери, прежде чем та совсем теряет самообладание. Она молча протягивает одну из рук к Кирану и ласково касается его лба, избавляя от вызванных галлюциногенным отваром жутких видений.

blaise zabini [студент, далее - на выбор, возможно ПС] freddy carter ? » j.k.rowling's wizarding world — Ты чистокровный, и за твою «любовь» от тебя отречется весь слизерин, — Забини загнул один палец и поспешил добавить, — Кроме нас, конечно же. Как только мистер Нотт узнает, жди проблем и нотаций, друг. — он загнул второй палец. — Твою гриффиндорскую принцессу ждут проблемы, я бы даже сказал, она будет в опасности, первое от твоих поклонниц, второе от твоего отца. Третий палец присоединился к двум уже загнутым. — Четвертое, против тебя будет не только слизерин, но и гриффиндор, а еще запиши вездесущих рыцарей Поттера и Уизли. И когда остался мизинец, мулат хитро ухмыльнулся, — Ну и последнее, но не менее важное. Грейнджер. Она тебя ненавидит и если она подпустит тебя к себе, с меня сто галлеонов. Теодор застонав, откинулся на свою подушку, не то чтобы он не думал, просто от этого нового чувства так просто не отвяжешься и видимо ему действительно придется тяжко. Ему определенно придется тяжко. — Ставлю двести галлеонов, — пробурчал Драко со своей кровати, за что получил летящую в него подушку с одной стороны и «заметано» от Блейза с другой. У нас тут на седьмом курсе помимо того, что золотого трио не будет, зреет интересный сюжет с новым магическим наркотиком. Будет ли Забини там участвовать, его выбор. Может он будет одним из тех, кто распространяет тот по школе? Или среди тех, кто наоборот ищет распространителей? Или просто наблюдать за всем этим и подсовывать наркотик грязнокровкам, чтобы лишить их способностей? ПРосто вот ради эксперимента, потому что это .. интересно. Тем не менее, надеюсь, что какие-то нормальные отношения между ними сохранятся. пример поста; Пенсии чертова Паркинсон. Я заканчивал сочинение по нумерологии, которое никак не хотело связаться в единый красивый поток мыслей. Я что-то упускаю. Но глаза уже настолько устали от искусственного света, что не помогает даже специальное заклинание. Работу сдавать послезавтра. Но мне хотелось управиться со всем заранее, чтобы иметь побольше свободного времени для собственного исследования. Слышал, что мадам Пинс будет занята завтра какое-то время. У нее какая-то встреча в Хогсмиде, а это значит, что добрый час времени библиотека будет закрыта. Для простых студентов. Да и кто отправляется в библиотеку в субботу, кроме меня и ...  Она знала. Знала, что это должно было кое-что значить, и все равно выбрала такой чертов способ, чтобы привлечь к себе внимание. Так себе способ, если честно, только вот на Малфоя вряд ли подействует. Потому что, чтобы он об этом узнал, надо было сотворить это в гостиной долбанных подземелий, прямо у того на глазах. И единственное, что он бы сделал, это блеванул в ближайшее кашпо. Запах крови мне не спутать ни с чем. Этим запахом она обязана специальному веществу. Такое же можно ощутить, если потереть в руках галеон. Поэтому я ненавижу монеты. Как и кровь. Ее я тоже ненавижу. Я не боюсь ее, как какой-то неженка, просто знаю вдоль и поперек. Иногда с нами случается нечто такое, что въедается в память благодаря ассоциациям. Кровь - отлична ассоциация. Густая, темно бардовая ассоциация. Чувствую, как капля предательского пота стекает по виску, когда толкаю ногой двери в царство мадам Помфри. Кажется утром выписали последнего потерпевшего после квиддичного матча, и этой ночью здесь пусто. Больничные запахи тут же ударяют в нос. Кто-то поморщился бы, а для меня это благо. Эти запахи перебивают запах крови.. тертого горячего металла. Грейнджер за моей спиной. Не знаю, зачем она там. Она выполнила свою часть работы, как староста школы. Ловлю на себе ее взгляд и уже открываю рот, чтобы поблагодарить за то, что оказалась там, где оказалась, но Пэнси издает какой-то жалобный стон, и я шагаю ближе, надеясь, что она сможет произнести что-то ... что-то сказать, что подтвердит мои опасения. Но нет. Нас выталкивают в коридор раньше, чем я мог бы устроить умирающей слизеринке допрос. Спустя минуту, я слышу как она говорит. оглядываюсь в поисках того, к кому она обращается, но Гриффиндора смотрит на меня. А я ... тру пальцами кожу на ладонях, скатывая засохшую кровь в тонкие червяки запекшегося нечто. будто бы так могу избавиться от этого запаха. - Что? Сглатываю подступающую к горлу тошноту и шагаю к раковине у стены. Здесь она наверное для того, чтобы приходящие посетители мыли руки. Но никто разумеется, никогда этого не делает. Зато сделаю я, почти остервенело намыливая руки и смывая с них красные ручейки. Будто бы это может избавить от запаха, который уже итак въелся под кожу. Вы уже поняли, да? У меня с кровью своеобразные и давние отношения. - Что ты .. что ты видела? Я знаю, что она видела. Не обязательно спрашивать. Однажды я тоже видел. И Пенсии чертова Паркинсон об этом знала. Мама. Волшебная женщина. Меня до сих пор мучают обрывки воспоминаний о том, как мы гуляем, проводим время вместе у океана всей семьей. Устраиваем барбекю на заднем дворе, у меня появляются первые друзья. А потом вечером она ругается с отцом, и отец бьет ее на моих глазах. Не сильно. Не так, как тогда, когда меня нет рядом. Когда его припадок заканчивается, он умоляет мать простить его. Это я тоже видел. Меня мучают сны и воспоминания о том, как отец бьет и меня, а после почти что просит прощения, клянется, что я его «единственный любимый сын». «Мой первенец. Мой наследник», а на следующий день снова бил. Не то, чтобы избивал, но мог ударить ремнем, всыпать в лицо. Я вспоминаю, как он запирает меня в темной комнате особняка и держит там почти сутки. Я задыхаюсь. И мне скучно. Тогда впервые появляется чертова клаустрафобия. А запрет на колдовство вне стен Хогвартса только усложняет мою жизнь. Когда я становился старше, побои и наказания росли вместе со мной. Отец считал, что воспитывает во мне характер. Но чаще он позволял воспитывать во мне характер слугам. Не знаю, где он подбирал этих кровожадных психов, а потом понял, что он просто заколдовывал их. А мой "характер" не позволял мне пресмыкаться .. хотя я знал, что всякий раз получу за очередное неуважение. Мать ушла красочно .. самоубийство или нет, но ее обнаружил я, в огромной луже крови. Да так, что поскользнулся и не устоял на ногах. Кровь была повсюду. Кровь и ее пустые глазницы. Мой самый частый кошмар. И вот снова. Ну, Паркинсон по крайней мере жива. Подсознание хорошо умеет заметать следы плохих воспоминаний. Но вот такие вот триггеры срабатывают всегда. Не знаю, что было бы со мной, увидь я Пенсии там, где ее нашла Грейнджер. Вряд ли мне удалось бы сохранять самообладание. Снова ловлю ее взгляд. Она смотрит на то, как я остервенело стираю кровь с кожи рук. Делаю усилие над собой, чтобы выглядеть более собранным и спокойным, чем на самом деле есть. Все считают меня сильным, непробиваемым, хладнокровным, железным, уравновешенным и понимающим, но, порой, «импульсивным». Я вынужден носить эту маску, медленно разлагаясь внутри. Я будто находился в коме все эти годы. И вздохнул полной грудью только в конце пятого курса. За лето на мне не появилось ни одного нового шрама. И запах крови я ощутил только когда неудачно порезал палец. - Бесполезно просить тебя никому не рассказывать? Разумеется, она тут же поделиться этим со своими дружками, с которыми таскается с самого первого курса. Чертово золотое трио не мало крови попили Слизеринцам. Хотя сам я стал где-то сбоку этого векового конфликта. Не интересно. Банально до одури. Куда приятнее заполучить очередную редкую книгу и занимать тем, что действительно имеет хоть какое-то значение. Выключаю воду, на пару мгновений упираясь пальцами в раковину, завороженно смотрю, как розовый ручеёк утекает сквозь три дырки, издавая последний характерный звук. Дальше кровь Пэнси отправляется в школьную канализацию, наверное прямиков в озеро. Хотя соплохвост его знает. Интересно, кто-нибудь наткнется на лужу крови ... вряд ли Гриффиндорка прибрала там. Кто-нибудь свалится прямо в нее .. и будет также ненавидеть этот запах всю оставшуюся жизнь.

judas iscariot [предатель] [robert pattinson] [indent] » christian mythology   [indent] Иуда Искариот предает Иисуса за 30 сребреников - и грех этот навечно запечатлен в истории; передается из уст в уста любого христианина, воспевается в мифах, прирастает слухами, непременно осуждается и становится нарицательным. Люди слышат имя Иуды - и подразумевают предательство. Никакого оправдания дальше не следует. [indent] Иуда Искариот человек непростой судьбы, стремившийся сделать мир вокруг лучше. Не для себя [он не оставляет ни жены, ни ребенка], а для других. Для всех вокруг. Иуда идеалист, мечтатель. Иуда приверженец и религиозный активист еще задолго до того, как встречает Иисуса. Он один из зелотов и, возможно, его знакомство с Сатаной началось раньше, чем он может себе признать, ведь если сражаешься с социальным неравенством, то приходится использовать все возможные методы. Даже те, которые позже кровью запишут в тяжкий грех. [indent] Иуда Искариот верный ученик. И хороший друг. Он истинно верует в Христа и следует за ним, готовый вершить ради него важные дела. Вот только Иисус проповедует о любви; о том, что нужно подставить другую щеку. Иуда пытается с этим примириться, и на какое-то время получается. А затем берет деньги из казны и подкупает стражу, чтобы освободить христианских пленников. А потом дает взятку палачу, чтобы спасти от виселицы последователя Христа. Иуда истинно верует и делает все возможное, чтобы защитить других. [indent] И лишь затем он берет 30 сребреников, чтобы предать. [indent] Руки Сатаны ослабляют тугую веревку на его шее. Голос Сатаны первое что он слышит в своей новой жизни. Той, которая наступает после самоубийства. Это можно назвать вторым шансом или искуплением старых грехов - Иуде хотелось бы в это верить и, возможно, самообман работает какое-то время. Но, по-правде, это служба Сатане. Потому что душа Иуды по праву принадлежит ему. [indent] «Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь» [indent] Иуда хотел делать мир лучше и наконец получает желаемое: изгоняет непослушных нечистых духов из одержимых и излечивает земные болезни тем, кто нашел в себе истинную веру - в христианство и в Сатану. Пара простых заданий от Сатаны, а между ними можно отвести душу и вышибить мозги священнику, растлевающему прихожан. Или перерезать глотку продажному судье. Или помочь выпасть из окна банкиру, отмывающему деньги преступников. [indent] Иуда балансирует на грани. Иуда искупает грехи и обретает новые. дополнительно: ля ну вы посмотрите какой красавчик, там незакрытых травм и стекла просто вагон! давайте развернем эту историю во что-то масштабное и прекрасное. с религиозными отсылками, психоанализом и в разные исторические эпохи. приходите в лс со своими хэдами и постом. я человек контактный, всегда рад обменяться идеями и мемами, пишу не быстро, от 3 лица, все остальное как хотите. внешность и какие-то детали можете менять, главное будьте славным пирожочком. пример поста; Молоденькая девица, имя которой он не помнил, да и какая разница, в ритм громыхающей музыки терлась полуголыми ягодицами о его пах. Вечная полутьма борделя королевской гавани скрывала имена, лица и титулы, оставляя всех пришедших в это логово продажной любви и разврата лишь теми, кто покупает и теми, кто продает. Идеальная картина вестеросского мира. — Пойдемте в отдельную комнату, сир, — обращается к нему тонкий девичий голосок, а взгляд из-под полуопущенных ресниц лукаво обещает исполнение всех желаний, которые могут возникнуть у мужчины. Устоять перед этим зовом нелегко, требуется недюжее усилие в то время, как воображение Клигана живо рисует, насколько интереснее он может провести время, чем сидеть и ждать. За что Григор любил бордели королевской гавани, так это за то, что девочки у них всегда самые красивые. На час-другой, смотря сколько заплатишь, они так старательно охаживали клиента, словно тот был не мешком с деньгами, а вернувшимся из дальнего плавания мужем. Григору это нравится: мужем он был уже дважды, и оба раза отвратительным. Но женскую ласку все равно любил, почти так же сильно, как хруст костей и мольбы о спасении. Не всегда одно следовало за другим. Продажная девица наклоняется к его уху: — Я сделаю все, что вы захотите, сир. От нее пахнет чем-то сладким, с примесью ванили, а пальцы Григора, сжимающие её бедра, скользят по натёртой маслом коже. Почему-то ему кажется, что во всех борделях один и тот же запах. Он чувствовал его от всех шлюх, с которыми спал. Сладкое масло с ванильной отдушкой. Как будто каждый раз трахаешься не с новой девкой, а с одной и той же, только сегодня она блондинка, а завтра рыжая; сегодня она дует губы, как школьница, а завтра царапает ногтями тебе спину. Все они — как куклы: разукрашены, наряжены, обучены любому постельному желанию клиента. Держать такую в руках приятно, а забавляться весело. Но всё равно каждая из них, как суррогат настоящей женщины и её эмоций. Как приторный полуфабрикат с ванильной отдушкой. Григор неприхотлив, ему нравятся шлюхи. Но лучшие воспоминания, трогающие его сердце, связаны с совершенно другими женщинами. — Я вернусь к тебе позже, дорогая, — Клиган похлопывает девицу по ягодицами. Кажется, она называла себя Мирра... или Дженна... Не важно: девица разочаровано слезает с его колен и горделиво удаляется, виляя обнаженными бедрами. На какие только жертвы не пойдешь ради Тайвина Ланнистера. Итак, Гора ждёт. Признаться, он ненавидел ждать, и каждая минута в ожидании, пусть даже проведённая в приятной компании, делала Григора на шаг ближе к той тонкой грани, после которой появлялось острое желание проломить чей-то череп. Впрочем, сегодня вечером он не намерен себя сдерживать. С крысами иначе нельзя: не переломаешь пару костей, так зверёныш и не выучит урок. Вновь попытается сбежать при удобном случае. А побега никак нельзя было допустить: Кук хоть и был всего лишь мелкой сошкой, но ответственность на его хлипких плечах была большая. Пожалуй, настолько большая, что чмырёныш возомнил, будто смеет разорвать контракт с Тайвином Ланнистером одной рукой, а второй тут же подписать новый с дорнийцами. Вечер обещал быть крайне интересным. Наконец, дорнийцы соизволили появиться в назначенном месте. Процессия горделивых индюков прошла в дальний зал переговорной, Клиган проследил за ними взглядом, пересчитав по головам. Он дал им фору в несколько минут, а затем кивнул своим ребятам. — Семеро меня раздери, я что, ошибся приватной комнатой? — громкий голос Григора прерывает все разговоры. Он входит в переговорную, как будто только его и ждали, не смущаясь десяти пар глаз, уставившихся на его высокую фигуру. — Кук, какие интересные у тебя гости. Кажется, дорнийцы, да? Вслед за Григором заходит десяток его ребят, рассредоточившись по периметру небольшой комнаты и перекрыв доступ к выходу. Покинуть переговорную отныне можно только после его разрешения. В комнате стало тесно, душно, повисло напряжение. Всё внимание сосредоточилось в центре, где стоял потерявший свой былой лакированный вид деревянный стол, а за ним два собеседника напротив друг друга. Кук заёрзал на стуле, белёсые глаза крысы забегали по сторонам. Он хотел было что-то сказать, но не находил слов и только безмолвно открывал рот, как карась, выброшенный на берег. — Как же так, Кук, ты встречаешь гостей и без нас? — Клиган вальяжно проходит через всю комнату, не смотрит ни на Кука, ни на сидящего напротив дорнийца. Он приближается к окну, вид открывается на соседнее здание, стоящее почти впритык. Даже в самый солнечный день здесь едва ли бывает достаточно света, а сейчас и вовсе пара фонарей. Григор задёргивает шторы, чтобы исключить любые сторонние взгляды, и резко разворачивается. — Или это личная встреча? Как никак, мы в борделе, — Гора в два шага преодолевает расстояние до стола, остановившись за спиной Кука. Ему приходится согнуться, чтобы оказаться на одном уровне с головами сидящих. — Дружище, если ты скажешь, что собираешься трахнуть этого джентльмена, — толстый палец Горы тычет в сторону дорнийца. — То я сейчас же покину комнату и оставлю вас наедине. Но если нет... — Григор кладет свои ручищи на плечи Кука и начинает медленно их сжимать. — Если нет, то у нас наметилась кое-какая проблема. Гора наконец поднимает взгляд на сидящего напротив дорница. Смотрит ему прямо в глаза. Все дорнийцы ему на одно лицо.

the valeyard [концентрированное зло доктора] [david tennant] [indent] » doctor who Эти зубы тебе знакомы. Этот голос, это поведение. Бывает ли такое, чтобы Таймлорд регенерировал в себя же - в одно из своих прошлых лиц? Разве это не парадокс, разве это не... разве это не попирает все, что известно о Таймлордах и регенерации в принципе? С другой стороны, ты ведь теперь знаешь правду, ты - явление в этой вселенной особенное, может быть, совсем не отсюда. Ты куда больше, чем просто Повелитель Времени, и, возможно, в этом дело. Возможно, правда порушила какие-то правила регенерации, и все пошло наперекосяк. Возможно, тебе еще предстоит это исправить, но ты не знаешь, не знаешь, как. Ты больше не знаешь, кто ты на самом деле. Твоя "страшная правда" в том, что у тебя больше нет регенераций. Твоя "страшная правда" в том, что ты больше не Доктор. Не совсем. Это самая любимая наша теория, что так называемый Четырнадцатый - это на самом деле Валеярд. Потому и "регенерировал" с одеждой, потому и выглядит так же, как регенерация Доктора, ближе всех подошедшая к Timelord Victorious, и все это грандиозный план то ли Тектеюн, то ли Небесного Игрушечника (выбери своего бойца!). В каноне достоверно неизвестно, как именно появился Валеярд, да и канон в ДК - событие условное, поэтому можно ничего, кроме собственно сериальных событий, про Валеярда не знать, и скакать к нам, роняя тапки. пример поста; Это была плохая идея. Это была плохая идея - я знал это еще когда она только пришла ко мне в голову, еще когда я предложил [вынудил, заставил] это Мастеру. Не как раньше - "давай путешествовать вместе, мы столько всего могли бы сделать вместе", я, может, не перестал быть идиотом, но по крайней мере перестал надеяться хоть на что-то хорошее во всем, что касалось его. Теперь Мастер был скорее пленником, хотя условия изначально преподносились как взаимовыгодные. Теперь - ни шагу в сторону, никаких долгих выходов на поверхность, не прикасаться к консоли, не приставать к Яз с попытками вывернуть ее мышление наизнанку. Мастер как смертельно опасная змея [всегда был], и моя бы воля, я бы заперла его к одной из дальних комнат, вот только тогда не выйдет нормально исследовать Сайбириум, засевший в его мозгу, и ТАРДИС такое тоже не сильно нравится. Старушка в бешенстве на меня за принятое решение - я чувствую это по едва слышному гулу везде, где ступает его нога, и я отлично ее понимаю. Он сам, от макушки до пят, от первой инкарнации и до последней - сплошь живой памятник моим ошибкам и моему никому не нужному милосердию. ТАРДИС слишком хорошо помнит все, что он с ней творил, и я не могу винить ее в нелюбви. Мастер сейчас весь ей окружен. Но сложнее всего сейчас, конечно, приходится Яз - и по-хорошему, мне вывести бы ее из этого уравнения, вернуть домой, потому что сейчас не время для приключений, и гнетущая атмосфера недоверия, заполнившая коридоры, не отражается на ней хорошо. Но в этом ведь и проблема. Ее дома больше нет [как и моего, а был ли он вообще, а знала ли я его?], и выходить за пределы ТАРДИС ей нельзя. Парадокс сдерживается только внутри ее стен, еще лучше - в центре вортекса, где мы и держимся уже какое-то время, возвращаемся туда раз за разом как на постоянное место стоянки. Время от времени я путешествую в разные эпохи, пытаясь распутать этот безумный клубок изменений самостоятельно, без участия Мастера, и ничего не выходит. Он нужен мне, и это чувство тоски, отчаяния и ненависти худшее, что я когда-либо чувствовал. Из того, что я вообще помню. Монастырский колокол настигает меня на полпути к комнате Яз - прошибает неверием, верой, уверенностью. Лампы мигают, будто не уверены, стоит ли переходить в режим тревоги, вся ТАРДИС, кажется, содрогается. Это очень плохо, это хуже, чем я мог бы себе представить; я срываюсь с места, сворачиваю в сторону консольной, едва не впечатавшись в стену, бегу со всех ног. Что-то происходит, что-то очень, очень плохое, я не знаю, как Мастер умудрился подобраться к ней через все уровни защиты, ах да, он же гений, мы же всегда играли на равных, что бы ни происходило. При всем этом, при всех исходных данных, при моем знании, что рано или поздно это случится, нападение на ТАРДИС все равно застает меня почему-то врасплох - неужели надеялась, что он всерьез решит принять помощь? - я влетаю в комнату и вижу его, под консолью, с закатанными рукавами, лезет руками в... в... ТАРДИС воет от боли, от напряжения, это слишком жестоко, неправильно, ужасно. Колокол бьет так сильно, что это похоже на биение единственного, но гигантского, сердца. Медлить больше нельзя. И я не медлю: Мастер так погружен в свое дело, во всех смыслах, что вообще не слышит реальность. И она возвращается к нему ударом молотка для консоли по затылку.

yozhik [на ваш выбор] [константин плотников] » smeshariki Костя Ежов попадает в детский дом "Ромашка" примерно в десять лет, когда его родители погибают в автомобильной катастрофе, имея из родственников только пожилую бабушку, которой не позволяют взять мальчика под свою опеку в силу возраста, через пару лет и её не становится. Мальчику, выросшему в интеллигентной семье научного руководителя и простой учительницы, привыкшему вместо друзей иметь в окружении домашнюю библиотеку и стопку книг, в первое время приходится нелегко. Слабых тут не любят - дашь слабину и тебя будут давить с каждым днём всё сильнее и сильнее. Ежов не сразу, но понимает, что его сила не в кулаках или поставленном ударе, а в его знаниях, и интеллектом тут он может задавить любого. Сначала он пытается разговаривать, не опускаясь до ответных ударов, терпит долго и терпеливо, перематывая душки очков белым скотчем снова и снова. Всё меняется на сто восемьдесят градусов в один день. Кто-то упоминает его мать - иронично и грязно, чёрная пелена застилает глаза и вот Костя уже сидит сверху, вминая костяшки в кровавое месиво чужого лица поочередно. Никто. Не имеет. Права. Говорить. О его. Родителях. Плохо. В тот день он теряет передние зубы, сплевывая их куда-то в сторону, вкус теплого металла заполняет рот, пачкает своё личное дело выговором, но взамен получает от одноклассников некий авторитет и неприкосновенность. Он держится обособленно, зависает в детдомовской библиотеке, пока в какой-то из дней не вступается за Артёма Крошина, зажатого где-то в углу ровесниками. Косте хватает молчаливого взгляда, ему не надо ничего говорить, он просто берёт малого за руку и уводит за собой. Крош цепляется за Ежова, как за спасательный круг, он чувствует в том защиту и заботу, ему безопасно и интересно даже молчать с ним. Со временем их "костяк" обрастает, крепкий фундамент подобия семьи уже не давал трещин, брошенные, недолюбленные, они словно котята в рваной коробке на улице, держались вместе - Костя "Ёж", Артём "Крош",рыжая Аня, которую ласково прозвали "Нюша", с россыпью веснушек, меланхоличный Всеволод "Бараш", получивший своё прозвище из-за непослушных кудрей, то и дело падающих на глаза, Стеша, и бойкая Тая "Тигруля", готовая вцепиться в лицо любому, кто посягнёт на их скромный мирок и их выдуманное королевство. Первым во взрослую жизнь выпускается Костя. Ежов навещает первое время, приносит "малым" гостинцы, рассказывает о той, новой жизни за забором, потом пропадает из виду. Всё по кругу - работа, дом, работа, кабаки и алкоголь, женщины, затем в жизни появляются и запрещённые вещества. Именно он даёт Артёму номер телефона барыг, через которых тот и выходит на своих "работодателей". Проходит шесть лет. Артём возвращается из Москвы в Тверь, ему некуда идти, поэтому он идёт по знакомому адресу. Ёж принимает его не очень радушно, но всё же впускает - с годами он как-то стремительно постарел и осунулся, как позже выяснилось, Костя подсел на тяжелые наркотики в погоне за раскрытием потенциала разума, гонимый мечтой дотянуться до других миров, в его голове поселился какой-то хаос, который Крошину пока ещё был неподвластен. Артём даже начинает думать, а не отбили ли ему голову ненароком пять лет назад, когда искали самого Артёма, Ежов рассказывает ему об этом, но зла не держит - он вообще всегда отличался своей добротой и какой-то непосредственной наивностью. Крош подселяется к нему в комнату на потёртой раскладушке, залегает на дно на дни и недели, пытаясь выцепить в долгих полуночных разговорах с Ежовым, в моментах, когда тот чистый, что-то внятное и разумное. Через него же он снова выходит на бывших "работодателей", зарекаясь, что второй раз друга больше не кинет, скрещивая за спиной пальцы, Крош может кинуть ни раз и не два любого, пока его крышку не заколотят гвоздями. Я снова не умею писать заявки [2], но примерно изобразил то, что у меня в голове касаемо Кости. Всё, что происходило с жизнью Кости после выпуска и до возвращения Артёма из столицы - оставляю на ваше усмотрение. Неким прототипом, очевидно, выступает роль Горшка в сериале Король и шут, только мой персонаж совсем не похож на Князя, Крош тут выступает в лёгкой степени антагонистом, который в своё время кинул всех и вся, отчего у многих из их компании были большие проблемы. И сейчас вернулся, как ни в чем не бывало. Возможно, Ёж даже лежал пару раз в больничках, в которые его клали Бараш с Нюшей, а тут Артём приезжает к нему жить с коксом и шлюхами хд и снова всё идёт по одному месту. Раскол в копании имеется и огромный такой. Но с моей стороны, хочется всё же Костю и Артёма вернуть всё-таки к исходной точке их дружбы. Приходите к нам, приходите ко мне в личку, обсудим, всё решим, скину анкету, где более понятно расписана ситуация с Крошем. Графикой обеспечим, тёплым приёмом тоже, тут многие ждут Плотникова, без игры тоже не останетесь, плюс у меня есть некоторые намётки в голове касаемо Стеши, хочется её с Ежом каким-то образом свести - это тоже придумаем вместе. В общем, очень ждём ♥ пример поста; Станция Тверь. Артём ступает на платформу осторожно, стараясь не озираться по сторонам открыто, не привлечь внимание, не зацепить чей-либо взгляд. Ему бы сейчас стать невидимым, залечь на дно, слиться, сровняться с этим городом. Он не знает наверняка, бросил ли Харман "клич" своим людям, но цыганская братия раскидана по всему миру и Крошина уже ищут. Самое глупое - ехать в город меньше пятисот тысяч человек населения, где тебя, если не знают, то слухи разносятся со скоростью света, а одно из первых мест, куда нагрянут - адрес прописки, которая значится в их, в прошлом, маленькой комнатушке с Таей. Но Артём и есть самый яркий представитель "еблан прямоходящий", который смог попасть на огромные деньги уже во второй раз и надеяться, что и в этот раз ему всё сойдёт с рук - удача два раза лицом не поворачивается. И он это понимает, знает, что просто оттягивает момент, усугубив саму ситуацию своим побегом, теперь уже ему не отделаться огромным долгом, откупиться получится, скорее всего, собственной жизнью, по голове уж точно не погладят. Он добирается до знакомой улицы, телефон уже давно не хранит номера бывших друзей из той прошлой жизни, да он даже ничего не знает про них, не застал выпуск Ани с Севой, не знает чем сейчас живет и занимается Стеша, поэтому он просто идёт по памяти и удаче к Косте Ежову, даже не надеясь, что тот всё ещё живёт по адресу, что он вообще пустит его на порог. Сердце пропускает первый удар, когда он проходит мимо их дома с Таей, тут всё рядом, всё близко, одними дворами повязано, Артём ловит себя на том, что заглядывает в окна, в которых не горит свет, ему то за эти пять лет должно было уже стать похуй, но память - тактильную, физическую не обмануть, где-то изнутри прогрызается наружу надежда и чувство вины. Тая скорее плюнет ему в рожу, расцарапает, чем кинется в его объятия при встрече, а может ей также  н а с р а т ь. Он знал, что она осела в Питере, видел её творчество, да было бы глупо врать и отрицать, что ни раз, да даже ни десяток раз не дрочил на её порно, он даже следил за ней в инсте, лайкал некоторые фотографии, но, наверняка, теряясь среди других многочисленных поклонников её творчества. Артём знатно так охуел, наткнувшись впервые на видео с Тигрицией, смачно отсасывающей и принимающей член какого-то чела, ну, не горевала долго девочка после его пропажи, каждый зарабатывает как может, не осуждаю, как говорится. Еж принимает его не очень радушно, но всё же впускает - с годами он как-то стремительно постарел и осунулся, как позже выяснилось, Костя подсел на тяжелые наркотики в погоне за раскрытием потенциала разума, гонимый мечтой дотянуться до других миров, в его голове поселился какой-то хаос, который Крошину пока ещё был неподвластен. Артём даже начинает думать, а не отбили ли ему голову ненароком пять лет назад, когда искали самого Артёма, Ежов рассказывает ему об этом, но зла не держит - он вообще всегда отличался своей добротой и какой-то непосредственной наивностью. Крош подселяется к нему в комнату на потёртой раскладушке, залегает на дно на дни и недели, пытаясь выцепить в долгих полуночных разговорах с Ежовым, в моментах, когда тот чистый, что-то внятное и разумное. Через него же он снова выходит на бывших "работодателей", зарекаясь, что второй раз друга больше не кинет, скрещивая за спиной пальцы, Крош может кинуть ни раз и не два любого, пока его крышку не заколотят гвоздями. Он обтирает порог дорогого по меркам Твери особняка, пряча за смехом и ироничными шутками страх, но очевидного наказания не следует, оказывается, что его долг давно уже погашен, да даже с процентами сверху, инвестиции, вложенные в проёб Артёма оказались настолько окупаемы, что теперь приносят неплохие деньги. - Твоя маленькая миленькая девочка оказалась очень уж хороша, видишь, как устроилась, ты, можно сказать, своим позорным поступком проложил ей путь в большой бизнес и к большим деньгам. - Ахмед усмехается желтыми зубами, в нескольких местах золотыми, сметая со стола со шмыгающим звуком белоснежную дорожку кокса. Тая, долг, порно: пазл складывается. - А теперь ты тут перед нами пресмыкаешься, просишь защиты, просишь работу, почему я должен поверить тебе второй раз? Если я внесу за тебя залог московским рома, тоже задницей будешь отрабатывать? - мужчина смеется заливисто, подбадривая и остальных смеяться вместе с ним, Артём тоже усмехается, поддерживая шутку, ну или в его случае не шутку, боясь сказать что-то лишнее, выдать свой страх и отвращение выражением лица. Работу он получает, испытательный срок, ставка почти в ноль, но сохраняет себе жизнь, получает "крышу" и кидает якорь себе под ноги, привязывая себя снова к этому городу, из которого так хотел бежать. Его душит это место, эти люди, прошлое, которое ложится на хребет. Ебаный бег по кругу, получается, из точки "а" в точку "б" и обратно, всё просрано. В день похорон директора детского дома Зинаиды Петровны (они с Костей облачаются в чёрное, предварительно закидываются коксом - белое на чёрном, какая ирония) Артём понимает, что ему придётся столкнуться с прошлым, которое он иссякал из себя последние года, лицом к лицу, тут точно не избежать косых взглядом и переговоров, заёбывающих одних и тех же вопросов и одних и тех же ответов, пьяных поминок, где все будут вспоминать "лучшие" года в детском доме, рыдать, драться, может даже трахаться и снова рыдать. Он сначала даже хочет слиться с данного мероприятия, но Ежов слишком настойчиво уговаривает, дань памяти, все дела, плюс такая возможность увидеть всех старых друзей, которых, к слову, Крошин, видеть совсем не хочет. Они подъезжают к Волынскому кладбищу одними из последних, не желая мерзнуть в ожидании, почему-то на кладбищах земля всегда особенно промозглая. - Оп, Крошин, какие люди, ты чё, на показ мод приехал или чё, хлеб столичный ты наш? - его уже издалека замечает кто-то из "своих", не упустив момента обсудить его внешний вид. - Или чё. Приехал тут перед вами покрасоваться, выбрав самый подходящий момент, ведь, где, если не на похоронах, я увижу все ваши морды, собранные воедино и в одном месте. Идеальная аудитория. Здарова, Жгут. - Крошин усмехается, вальяжно шуя жвачку и поднимая тёмные очки с глаз на белобрысую челку, приобнимая сокурсника, довольно заматеревшего за несколько лет, в дружеском жесте. - А где остальные наши? Бараш, Нюша, Стеша? - Крош выискивает глазами знакомых ребят в толпе, пытаясь выловить рыжую макушку или копну кудрявых волос. - Анька словила истерику, рыдала по Зинке, чуть ли не задыхаясь, её ребята увели вон-туда, валерьянкой откачивать. - Жгут машет рукой куда-то в сторону забора. - Сейчас начнётся церемония погребения, подскачут. Артём кутается в пиджак, надетый на бадлон, не по погоде, подгоняя время до начала, но, кажется, будто в такие события стрелка часов если не останавливается, то течёт очень медленно, время тут, на кладбище, будто замирает, ведь мёртвым время уже совсем ни к чему. Он пропускает мимо ушей болтовню Кости, который не замолкает ни на минуту трескучим низким голосом, рассматривая всех пришедших, пытаясь уловить изменения, произошедшие с ними и их внешностью за пару лет. Кто-то вышел из детского дома и стал успешным - это было видно по их внешнему виду и по тем тачкам, на которых они приезжали, кто-то пошёл на дно, так и не смог преодолеть груз наследственности или тяжелой судьбы, по их лицам было заметно пристрастие к алкоголю или веществам, ну а кто-то просто погряз в бедности, не потеряв при этом себя и простоты характера. - Sorry, ребят, задержалась, не началось ещё? - голос за спиной звучит звонко, эта частота, кажется, выжжена в подкорке головного мозга Крошина, ему даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, кто пришёл. - Ооо, звезда большого кино, автограф, пожалуйста, можно расписаться прямо здесь. - Кто-то из толпы, кого Артём не узнает, указывает жестом на свою ширинку, думая, что его шутки весьма забавны, но выглядит это по-детски и глупо. - Ну, во-первых, твои влажные фантазии тебе слишком дорого обойдутся, Кир, ну и давай в таком месте сохранять субординацию, окей? - она не лезет за словом в карман, собственно, как и обычно, всё та же Тая, готовая перейти в нападение, стоит кому-то посягнуть на её личные границы, все это знают, все это помнят. Точно такая же, как и на видео - выкрашенные короткие волосы в белый, в их последнюю встречу она была брюнеткой, пирсинг, яркие стрелки, где-то там под курткой пара набитых татуировок, только теперь она стоит в паре метров от него. Он кидает тихое "привет", но выглядит это максимально странно, не так он представлял их встречу, да он вообще её никак не представлял, а теперь даже не знает куда деть себя. Она же здоровается со всеми, кроме него, она даже не смотрит на него, словно он призрак, фантом, да и просто пустое место, справедливо - да, задевает? Тоже да. Они всей толпой идут до места на кладбище, говорят по очереди, пьют, снова говорят, водка обжигает горло, расслабляет связки, согревает запоздало прозябшие ноги, все пришедшие кидают по цепочке землю на крышку гроба. Вот и Артём, кинув влажную горсть, встаёт рядом с Таей, оказавшись где-то в последних рядах прощавшихся, позади всех спин. Где-то там, затерявшись, всё так же всхлипывала Аня, прижавшись к Барашу, тот же приобнимает её за плечо, так крепко, что его костяшки побелели, боясь, что та вот-вот рухнет. Нюша всегда была ранимая девочка с тонкой душевной организацией. - Так и будешь делать вид, что меня тут нет? - его шепот пробивается среди всхлипов, чьих-то монотонных причитаний и последних слов, еле слышно, напряжение между ними натягивается в считанные секунды, но Тая его вопрос, определенно, услышала.

bellatrix lestrange (née black) [пс] [katie mcgrath] [indent] » j.k.rowling's wizarding world Он направил кончик волшебной палочки на сигарету. Маленькая искорка сорвалась, на мгновение осветив небритое лицо, обрамленное длинными волосами. Блэк чертовски не хотел выходить сегодня из дома. С наслаждением затянувшись, он выпустил тонкую струйку дыма из легких и долго смотрел, как облако рассеивается. Тишина не напрягала его. До тех пор, пока не была прервана громким стуком снизу. Не выпуская сигарету, Сириус наощупь нашел волшебную палочку в заднем кармане джинс. Голый по пояс, он не озаботился тем, чтобы накинуть что-то на себя и медленно стал спускаться по лестнице. Кто бы там ни был, он уже проник в дом. Оглядываясь, Блэк пошел на звук, доносившийся из кухни. Вечерний тусклый свет едва проникал через задернутые шторы, но еще до того, как гость обернулся, Сириус точно понял, кто это. Но он не успел сказать ни слова.  — Экспеллиармус! — волшебная палочка вылетела у него из рук, откатившись за диван в гостиной. Кузина собственной персоной стояла перед ним, в одной руке держа волшебную палочку, а в другой — початую бутылку огневиски.  — Что тебе нужно, Белатрисса? — хриплым голосом спросил Сириус, не выдавая своего беспокойства. Без палочки он чувствовал себя очень неуютно.  — Сииириус! — протянула она, лукаво блестнув глазами. — Не трясись, малыш. Я пришла поговорить.  — О чем? — настороженно произнес он, не сводя глаз с ее руки с волшебной палочкой.  — Фу, какой ты негостеприимный! — расхохоталась она, тряхнув головой. Темные курчавые волосы разметались по плечам и отчего-то напомнили Сириусу змей. — Впрочем, я тебя прощаю, — с этими словами девушка демостративно спрятала палочку в складках мантии. — Видишь, я абсолютно безобидна. Сириус немного расслабился и привалился плечом к дверному проему. И выдохнул сигаретный дым в сторону Беллы. Он молчал и наблюдал за молодой и очень красивой девушкой, которая прямо сейчас напивалась на его кухне из его же бутылки. Это была его первая встреча с кузиной после того, как он убежал из дома и навлек на себя проклятия всей семьи. Белатрисса всегда была одной из самых рьяных и фанатичных блюстителей чистоты крови, а значит Сириусу не стоит ждать от нее ничего хорошего. Да, я думаю, что Белла предпринимала попытку вернуть кузена в семью. Ну перебесится и вернется с ним, думалось ей. Что же касается детства. Когда мальчишкой был Блэк, Беллатриса уже была девушкой на выданье. Думаю, в детстве он восхищался ею, потому что она спускала с рук мелким любые их проделки. В будущем их дорожки конечно разойдутся, а там .. кто ж знает. пример поста; Пенсии чертова Паркинсон. Я заканчивал сочинение по нумерологии, которое никак не хотело связаться в единый красивый поток мыслей. Я что-то упускаю. Но глаза уже настолько устали от искусственного света, что не помогает даже специальное заклинание. Работу сдавать послезавтра. Но мне хотелось управиться со всем заранее, чтобы иметь побольше свободного времени для собственного исследования. Слышал, что мадам Пинс будет занята завтра какое-то время. У нее какая-то встреча в Хогсмиде, а это значит, что добрый час времени библиотека будет закрыта. Для простых студентов. Да и кто отправляется в библиотеку в субботу, кроме меня и ... Она знала. Знала, что это должно было кое-что значить, и все равно выбрала такой чертов способ, чтобы привлечь к себе внимание. Так себе способ, если честно, только вот на Малфоя вряд ли подействует. Потому что, чтобы он об этом узнал, надо было сотворить это в гостиной долбанных подземелий, прямо у того на глазах. И единственное, что он бы сделал, это блеванул в ближайшее кашпо. Запах крови мне не спутать ни с чем. Этим запахом она обязана специальному веществу. Такое же можно ощутить, если потереть в руках галеон. Поэтому я ненавижу монеты. Как и кровь. Ее я тоже ненавижу. Я не боюсь ее, как какой-то неженка, просто знаю вдоль и поперек. Иногда с нами случается нечто такое, что въедается в память благодаря ассоциациям. Кровь - отлична ассоциация. Густая, темно бардовая ассоциация. Чувствую, как капля предательского пота стекает по виску, когда толкаю ногой двери в царство мадам Помфри. Кажется утром выписали последнего потерпевшего после квиддичного матча, и этой ночью здесь пусто. Больничные запахи тут же ударяют в нос. Кто-то поморщился бы, а для меня это благо. Эти запахи перебивают запах крови.. тертого горячего металла. Грейнджер за моей спиной. Не знаю, зачем она там. Она выполнила свою часть работы, как староста школы. Ловлю на себе ее взгляд и уже открываю рот, чтобы поблагодарить за то, что оказалась там, где оказалась, но Пэнси издает какой-то жалобный стон, и я шагаю ближе, надеясь, что она сможет произнести что-то ... что-то сказать, что подтвердит мои опасения. Но нет. Нас выталкивают в коридор раньше, чем я мог бы устроить умирающей слизеринке допрос. Спустя минуту, я слышу как она говорит. оглядываюсь в поисках того, к кому она обращается, но Гриффиндора смотрит на меня. А я ... тру пальцами кожу на ладонях, скатывая засохшую кровь в тонкие червяки запекшегося нечто. будто бы так могу избавиться от этого запаха. - Что? Сглатываю подступающую к горлу тошноту и шагаю к раковине у стены. Здесь она наверное для того, чтобы приходящие посетители мыли руки. Но никто разумеется, никогда этого не делает. Зато сделаю я, почти остервенело намыливая руки и смывая с них красные ручейки. Будто бы это может избавить от запаха, который уже итак въелся под кожу. Вы уже поняли, да? У меня с кровью своеобразные и давние отношения. - Что ты .. что ты видела? Я знаю, что она видела. Не обязательно спрашивать. Однажды я тоже видел. И Пенсии чертова Паркинсон об этом знала. Мама. Волшебная женщина. Меня до сих пор мучают обрывки воспоминаний о том, как мы гуляем, проводим время вместе у океана всей семьей. Устраиваем барбекю на заднем дворе, у меня появляются первые друзья. А потом вечером она ругается с отцом, и отец бьет ее на моих глазах. Не сильно. Не так, как тогда, когда меня нет рядом. Когда его припадок заканчивается, он умоляет мать простить его. Это я тоже видел. Меня мучают сны и воспоминания о том, как отец бьет и меня, а после почти что просит прощения, клянется, что я его «единственный любимый сын». «Мой первенец. Мой наследник», а на следующий день снова бил. Не то, чтобы избивал, но мог ударить ремнем, всыпать в лицо. Я вспоминаю, как он запирает меня в темной комнате особняка и держит там почти сутки. Я задыхаюсь. И мне скучно. Тогда впервые появляется чертова клаустрафобия. А запрет на колдовство вне стен Хогвартса только усложняет мою жизнь. Когда я становился старше, побои и наказания росли вместе со мной. Отец считал, что воспитывает во мне характер. Но чаще он позволял воспитывать во мне характер слугам. Не знаю, где он подбирал этих кровожадных психов, а потом понял, что он просто заколдовывал их. А мой "характер" не позволял мне пресмыкаться .. хотя я знал, что всякий раз получу за очередное неуважение. Мать ушла красочно .. самоубийство или нет, но ее обнаружил я, в огромной луже крови. Да так, что поскользнулся и не устоял на ногах. Кровь была повсюду. Кровь и ее пустые глазницы. Мой самый частый кошмар. И вот снова. Ну, Паркинсон по крайней мере жива. Подсознание хорошо умеет заметать следы плохих воспоминаний. Но вот такие вот триггеры срабатывают всегда. Не знаю, что было бы со мной, увидь я Пенсии там, где ее нашла Грейнджер. Вряд ли мне удалось бы сохранять самообладание. Снова ловлю ее взгляд. Она смотрит на то, как я остервенело стираю кровь с кожи рук. Делаю усилие над собой, чтобы выглядеть более собранным и спокойным, чем на самом деле есть. Все считают меня сильным, непробиваемым, хладнокровным, железным, уравновешенным и понимающим, но, порой, «импульсивным». Я вынужден носить эту маску, медленно разлагаясь внутри. Я будто находился в коме все эти годы. И вздохнул полной грудью только в конце пятого курса. За лето на мне не появилось ни одного нового шрама. И запах крови я ощутил только когда неудачно порезал палец. - Бесполезно просить тебя никому не рассказывать? Разумеется, она тут же поделиться этим со своими дружками, с которыми таскается с самого первого курса. Чертово золотое трио не мало крови попили Слизеринцам. Хотя сам я стал где-то сбоку этого векового конфликта. Не интересно. Банально до одури. Куда приятнее заполучить очередную редкую книгу и занимать тем, что действительно имеет хоть какое-то значение. Выключаю воду, на пару мгновений упираясь пальцами в раковину, завороженно смотрю, как розовый ручеёк утекает сквозь три дырки, издавая последний характерный звук. Дальше кровь Пэнси отправляется в школьную канализацию, наверное прямиков в озеро. Хотя соплохвост его знает. Интересно, кто-нибудь наткнется на лужу крови ... вряд ли Гриффиндорка прибрала там. Кто-нибудь свалится прямо в нее .. и будет также ненавидеть этот запах всю оставшуюся жизнь.

the magicians » all cast [волшебники, люди, наркоманы]

[Тут об этом не говорят, но магия приходит не с талантом — она приходит с болью.] Секс, наркотики, магия. Брейкбиллс паршивое место, а Филлори ещё хуже. Боги насилуют, веселятся и убивают, а магия приходит через боль. Ты не можешь быть счастливым и колдовать, это против законов природы. Но ты можешь страдать, терять, умирать, колоться, пить, трахаться и править. Править в одиночестве, запертый в чужим мире навек, потому что твои друзья могут выходить, а ты нет. Впустить в себя Монстра и пережить это, чтобы стать ещё сильнее. Можешь стать Верховным Королём, отдав свой глаз феям, но победив двух претендентов и саму себя. Можешь полностью сломаться после встречи с богом, а потом собрать себя по частям и взрастить в себе его силу до небывалой мощи. Можешь потерять всё, подсесть на иглу, а потом пережить, выбраться и возглавить самоучек. Можешь быть неудачником - ботаном, помешанным на книжках про волшебную страну, а потом стать королём этой страны и без сомнений отдавать жизнь за тех, кто дорог и за то, что считаешь правильным. Можешь совершить тысячу ошибок, но найти в себе силы их признать и принять, и быть одной из самых одарённых волшебниц, которой для колдовства достаточно одной руки. Можешь быть сломанным путешественником, который свёл с ума родную мать, найти любовь, а после, потеряв, найти себя. Или новую любовь. Смотря из какой ты вселенной. В этом мире возможно всё, что приносит боль. Особенно магия. дополнительно: пожалуйста, давайте играть по Волшебникам. Мечтаю об этом уже так давно, но всё никак не могу. Я с большим удовольствием, счастьем и любовью возьму Джулию и буду играть с Вами, а Вы играйте со мной. Давайте соберём каст и устроим самый настоящий пиздец. Приходите, пожалуйста. Это ведь шикарный сериал, давайте по нему играть! пример поста; [indent] "Прощай, Фобос. Ты не был мне братом." [indent] Слеза катится по щеке, Элион стирает её резким движением руки. Она устала плакать. Брат, сидя в темницах Меридиана, казалось, выкачивал из неё куда больше сил, чем тем злополучным днём, когда она впервые села на свой трон. Элион сторонилась бы его всю жизнь, но Меридиану нужна королева, поэтому трон заменили, а воспоминания нет. В последнее время она практически не вспоминала про темницы, лишь изредка ночами, не устав достаточно сильно, позволяла мыслям проникнуть внутрь, вихрем кружа в голове, возвращая воспоминания. Но обычно дел было слишком много и засыпала она на троне, просыпаясь утром в своей кровати, заботливо укрытая кем-то из приближённых. Элион нравилось, что она может уснуть в их присутствии, не чувствуя опасности. Нравилось уставать слишком сильно, чтобы засыпать внезапно и спать, не видя снов. Сны пугали ещё больше, чем реальность. Здесь, на Меридиане, было множество королевских дел, с которыми она не справлялась в одиночестве. Во снах был тронный зал, смех Фобоса, ухмылка Седрика, обращающаяся Миранда и глаза всех, кто пришёл посмотреть на коронацию не Элион, но её брата. Они смеялись и этот смех, сливаясь с властным Фобоса, разносился по всему залу, проникая в каждую его щель, в каждый угол, оставаясь там навсегда. Иногда она оглядывала тронный зал, прислушивалась и ей казалось, что она до сих пор слышит сотни смеющихся монстров, готовых превознести своего нового короля и уничтожить её. Прошло слишком мало времени, Элион совершенно не успела вырасти и пережить всё это, но уже осталась одна. Корнелия залетает иногда, когда хватит сил дойти до Вилл и попросить открыть портал. Элион напоминает, что она могла бы попросить об этом её, могла бы установить время и она бы с радостью открывала подруге порталы каждый раз в условленный час. Корнелия отвечает, что знает, обнимает маленькую принцессу, пряча лицо за её спиной и думает, думает, думает. Иногда Элион кажется, что она слышит её мысли. Она точно знает, если немного сосредоточиться, то она сможет это сделать. Но Корнелия - подруга, а с друзьями так не поступают. Корнелия отпускает её и улыбается, а Элион кажется, что она итак знает эти мысли - у стражницы времени на подругу остаётся всё меньше, а как сказать ей об этом, она не знает. Ведь одиночество ярко отражается в лице принцессы. Каждый раз, смотря в зеркало, Элион видит это. Видит одинокую маленькую девочку, всеми покинутую, но с короной на голове. Видит пустой тронный зал и два трона, один из которых занят. Знает, что то же самое видит Корнелия и остальные стражницы в свои ещё более редкие залёты. Знает и ничего не может с этим сделать. Потому что ей одиноко, грустно и страшно, и она слишком мала, чтобы уметь скрывать свои эмоции, пусть даже и королева. И Элион думает, что следовало отдать корону Фобосу, он бы справился. Но потом вспоминает Меридиан, который видели стражницы и пытались показать. Меридиан, который открылся ей, когда открылись глаза. Людей, что приходили к ней и благодарили за спасение от злого тирана, готовы были отдать последнее, если бы она попросила. Вспоминает стражей, что перешли на служение к ней и их рассказы. И думает, что справится со всем ради них. Она должна, ведь она королева, а у королевы всегда есть долг перед своим народом. Пусть даже ей так мало лет. [indent] Шаги громом отдаются по пустому коридору. Элион старается спускаться как можно тише, но каждая ступень словно желает выдать её присутствие. Она бы сняла обувь, но знает, что и это не поможет. Эти звуки у неё в голове, слишком громкие, слишком преувеличенные. Никто бы рядом не услышал и половины громкости, доносящейся до неё. Просто потому, что она боится. Старается скрыть это от себя самой, но это сложно. Сложнее было бы только от брата. Кажется, за то недолгое время обмана и лжи, что связывали их, он научился читать её, видеть насквозь. Так, как никогда не видел никто. Что это - родная кровь, магия или талант, которым он наделён или который развил? Элион было всё равно, потому что пугало одинаково. А бывший принц, свергнутый с захваченного трона и помещённый в собственную темницу, не должен был видеть страха маленькой королевы, которая это всё с ним сделала. Она знала, что справится с ним, если что-то произойдёт. Просто потому, что она сильнее. Да, он искуснее, он лучше знает, как пользоваться силой, у него года опыта и тренировок, но она сильнее. И это всё решает. Именно поэтому он хотел получить её силу, именно поэтому она так стремилась её развить за то короткое время, что прошло с их встречи, именно поэтому, если она даже швырнёт её бездумно, она одолеет. Снова победит, снова запрёт, снова оставит ни с чем. Но всё это не будет стоить абсолютно ничего, потому что не будет её победой. Всё это не будет победой вообще. [indent] - Оставьте нас. - Стража вздрагивает, кажется, не ожидая её прихода, и Элион снова убеждается, что у страха велики не только глаза. Они замирают на несколько секунд, но не решаются противоречить королеве. Быстрый поклон и все покидают темницы, оставляя их вдвоём, в окружении ещё сотни заключённых. Элион взмахнула рукой и каждая камера, кроме единственной, погрузилась во тьму, отгородившись от любых звуков и картинок. Это было первым, что она выучила, первым, что тренировала так долго. Теперь они действительно остались вдвоём. - Здравствуй, Фобос.

kevin tran [пророк и друг] [osric chau] [indent] » supernatural Если кому в этой жизни капитально не повезло, то это Кевину Трену. Обычный парень из Мичигана, рано потерявший отца. У него была обычная мама нет, абсолютно не обычная, потому что мама Кевина кого угодно в бараний рог скрутит и обычная девушка Ченнинг Нго. Он играл на виолончели и готовился к поступлению в Принстон, куда абсолютно точно поступил бы, потому что Кевин - гений. Но у Чака были свои планы. Удар молнии сделал из Кевина нет, не Флэша самого настоящего пророка. Кевин, конечно же, об этом абсолютно не просил, но пророки не выбирают. Они просто пророки. А дальше завертелось. Левиафаны, демоны, ангелы, скрижали. Всем был нужен тот, кто знает Слово. И если бы не Винчестеры... Ну, наверное, если бы не Винчестеры, в итоге все у Кевина было бы более-менее в порядке. Ну как минимум оставалась бы надежда на то, что он бы выжил. Если вдуматься, то мир спасли в итоге не оголтело бегающие туда-сюда Винчестеры, а такие люди, как Кевин. Кевин и его гениальные мозги, к показателям IQ которых никому из жителей бункера не приблизиться при всем желании. Кевин всегда держался в стороне и со всем справлялся сам, что на самом деле удивительно. Если охотники привыкли к такой жизни с самого детства, то Кевина в эту жизнь швырнули, абсолютно ничего не объяснив. И он во всем разобрался сам. И как-то незаметно из только-только переступившего порог совершеннолетия подростка превратился в настоящего мужчину и настоящего героя. Да, Кевин не бегал за монстрами с ножом и дробовиком. Он сидел изо дня в день, месяц за месяцем, в четырех стенах, забыв о собственных потребностях, и переводил самый первый текст, появившийся еще до сотворения мира. Он был вынужден скрываться от демонов, ангелов и даже собственной матери, чтобы и ту не втянуло в эту сверхъестественную воронку. Его героизм - он такой. Растянутый во времени, лишенный спецэффектов и всей этой мишуры С нашей точки зрения Кевина надо вернуть. И наш канон позволяет это сделать. По поводу судьбы персонажа возможны варианты. Кевин может остаться Пророком, может стать охотником, может уйти в Хранители. Может даже магией заняться, если захочет, все же он был за завесой. Так как у нас в сюжете иные миры и параллельные реальности, то вписать туда Кевина будет несложно. Требования стандартны. Любить персонажа, хотеть играть, не пропадать без предупреждения по возможности. Грамотная речь приветствуется, инициатива не наказывается) P.S. возраст игрока от 21 и старше. У нас в каноне все же постоянно кто-то идет то в рай, то в ад, и т.д. пример поста; У них просто ничего не могло идти нормально. Видимо, Чак был из тех писателей, которые считали, что персонажей надо развивать посредством пути страданий и препятствий возрастающей сложности. И если раньше Сэм как-то философски относился к этому вопросу, то на этот раз уже не очень получалось. Он просто привык к тому, что они с Дином постоянно рисковали своими жизнями. Потом привык к тому, что к их компании присоединился Кас – это тоже было не так сложно, потому что Кас воевал гораздо больше, чем они с Дином. Привыкнуть же к тому, что рисковать стали такие люди, как Чарли или Кевин, Сэм так и не смог. И теперь к этому списку добавились еще и Мэри с Джеком. Неизвестность вынуждала Сэма волноваться, волнение в свою очередь приводило к тому, что он все больше и больше замыкался в себе. Это в свою очередь нервировало Дина, который и без того с появлением матери включил режим старшего брата на повышенные обороты. Напряжение росло с каждым днем, и в итоге замкнулось в круг с эпицентром в виде Мэри и Джека. И если Дин больше переживал за маму, то Сэм… Ну ладно. Это была еще одна их Огромная Проблема. Сэм пытался. Нет, Сэм честно пытался вести себя с Мэри как с мамой, но получалось у него отвратительно. И Мэри это чувствовала. Более того, она и сама испытывала схожие эмоции, и за это ей было стыдно. И Сэму тоже стыдно. Мэри избегала оставаться с Сэмом наедине, и Сэм не мог ее в этом винить. У Мэри с Дином были общие воспоминания, пусть и занимали они всего четыре с половиной года жизни. Но Дин помнил, как она укладывала его спать. Помнил колыбельные и сказки на ночь. Помнил бутерброды с обрезанными корочками. Дин помнил Мэри мамой, а она помнила его сыном. Дин вырос, конечно, но эта их связь ощущалась так ярко, что Сэм чувствовал себя третьим лишним. Потому что у него не было ничего. И для Мэри он был абсолютно незнакомым взрослым мужчиной, который носил имя ее второго сына и называл Дина братом. И это было паршиво. Так что Сэм просто надеялся на то, что Дин этого не замечал, потому что его брат заслужил нормальную семью. Заслужил любовь своей мамы. Сэм… Сэм не считал, что заслуживал того же. Наверное, именно поэтому Сэм сконцентрировался на Джеке. Во-первых, он прекрасно его понимал. Нефилим… Тот, кого не принимали люди. Тот, кого жаждали убить ангелы. Сэм отлично помнил, какие испытывал чувства, когда все узнали, что он медиум и сосуд Люцифера. Это было дико и страшно, и Сэм просто не хотел, чтобы Джек испытывал подобные чувства. У Джека должен был быть кто-то, кто его понимал и принимал. Во-вторых… Это было дико, иррационально и неправильно, но Сэм чувствовал ответственность. Джек был сыном Люцифера, Сэм был сосудом Люцифера. Это не делало его отцом, конечно же, но… Сэм просто чувствовал, что обязан защищать Джека. Это абсолютно не нравилось Дину, и ссориться с братом не хотелось, так что Сэм надеялся на лучшее. Надеялся. И молился. Наверное, это раздражало Кастиэля. Габриэля, который неожиданно для всех все же решил помочь, это точно раздражало. Но Сэм, видимо, обладал безграничным запасом терпения, чему немало способствовало то, как именно Габриэль появился в бункере. Плачевное состояние архангела вызвало у Сэма такой мощный откат к воспоминаниям о Клетке, что Сэм автоматически Габриэля под свою защиту. Это было чрезвычайно тупо, учитывая то, что Сэм был человеком. И это бесило Дина. Но Дин был сам виноват - нечего было воспитывать в Сэме эмпатию. В итоге к тому моменту, как им удалось поймать Люцифера, на взводе были абсолютно все, а бункер превратился в съемочную площадку Санта-Барбары. Сэм снова скатился в кошмары, и одно только присутствие Люцифера в поле зрения выбивало его из колеи. Он отлично понимал, что страдает от посттравматического стрессового расстройства, что с этим рано или поздно придется что-то сделать, но пока что времени не было. Им надо было выдвигаться, и чем раньше, тем лучше. Сэм старательно гнал от себя любые упаднические мысли, держал спину прямо, а голову высоко поднятой, но… Да ладно, вариант умереть рядом с братом был не самым худшим. И это странным образом придавало ему решимости. - Давайте уже идти. Сэм проигнорировал выпад Дина в сторону Люцифера – вот кого не было жалко, так это его. А вот состояние Дина его беспокоило – им нужно было сохранять голову холодной. Кастиэлю и Габриэлю это удавалось явно лучше, чем охотникам, и Сэм втайне надеялся, что эти двое смогут уберечь их от опрометчивых поступков. Ну ладно, не двое, но хотя бы один. Кас точно будет следить за тем, что Дин выжил, и эта мысль Сэма успокаивала. К тому же они с Кастиэлем день назад поговорили на этот счет, и Кас обещал защищать Дина. О своей жизни Сэм привычно не беспокоился. Разрыв между мирами одновременно пугал и притягивал, Сэм чувствовал, как магия Ровены покалывала кончики пальцев. Идея о том, что неплохо бы все же поучиться у ведьмы, вновь посетила голову, но тут же затерялась среди прочих разрозненных мыслей, потому что Дин первым шагнул к порталу. Сэм тут же рванул следом.

castiel [ангел] [Misha Collins] [indent] » supernatural Один из самых сложных для восприятия, но безусловно главный персонаж наравне с Дином и Сэмом, ставший неотъемлемой частью семьи Винчестеров. Как и все ангелы, Кастиэль был создан Чаком задолго до появления первого человека на Земле и видел таинство сотворения человечества во всех деталях. По словам Наоми, Кастиэль всегда отличался от других ангелов, он был более правильным и не хотел делать многие ужасные вещи, которые ему приказывали. Например, убивать всех первенцев в Египте. Поэтому она неоднократно стирала ему память и заставляла выполнять приказ. Кастиэль, в отличии от своих братьев-ангелов, относится к людям более благосклонно и не пренебрегает ими. За время жизни среди людей и дружбы с Сэмом и Дином, Кастиэль прошёл большой путь и научился не только испытывать эмоции, например, в полной мере осознать чувство сострадания, но и дружить. В то же время, его взгляды на правильное и не правильное в этом мире, претерпевали значительные изменения. В данный момент времени основные действия нашей игры разворачиваются после событий последнего сезона. И, у тебя есть возможность выбирать, чем именно занят ангел. Продолжает ли помогать Джеку на небесах, вернулся в семью к жизни обычного охотника, удачно всё совмещает или же что-то своё, не противоречащее игровой логике и нашему сюжету. У нас есть обширный сюжет по постканону, суть которого изложена в шапке флуда, это если зарегистрируешься и захочешь ознакомиться. В нём задействованы практически все персонажи, а кого нет — добавляем по ходу продвижения игры. Канон играем в виде старой доброй системы эпизодов, однако с сюжетным влиянием на события сериала. Помимо этого с удовольствием играем различные альты, поэтому принуждать действовать только в рамках сюжета не станем, исходя из того, что интересно каждому. При необходимости до регистрации в личке или по другим каналам связи все необходимые явки и пароли для понимания происходящего выдадим. От игрока ждём возраст 21+ фэндом предполагает определённый каноничный уровень жестокости и сомнительный искромётный юмор Дина во флуде наличие грамотности в постах (не придираемся, но любим заглавные буквы в игре); активность, так как Кастиэль один из главных героев, хотелось бы видеть если не инициативного, хотя бы активного в написании постов игрока, без внезапных пропаданий. Каноничность приветствуется, посему пейринги  и любовная любовь в отношении Винчестеров не актуальны. Так же хотим видеть от игрока анкету на Кастиэля и/или пост. Не обязательно писать тексты на 5+ вордовских страниц, мы просто хотим понимать, что для вас написание постов за Кастиэля не обременительная сверхзадача и вы берёте персонажа для того чтобы играть, а не на месяц другой только для флудов. От себя обещаем динамичную и интересную игру. Автоматический приём в семью Винчестеров и клан Сверхъестественного. Флуд и общение опциональны и по желанию, мы это умеем, но никого насильно не заставляем) пример поста; Кетч припарковал арендованный автомобиль на обочине дороги и огляделся. Робко пробивающееся из-за туч солнце, к обеду решительно спряталось за тучи. Пасмурная погода грозилась перейти в дождевую морось, но пока так и не осмелилась. Лес за дорогой прятался в густой листве, поблизости не было видно ни души. Кетч вышел из машины и недовольно хлопнул серебристой дверью внедорожника. Необходимо было спешить, уезжать как можно дальше от этого места, чтобы не попасть в лапы к демону Ардат, которая пока что очень зла на Артура за неисполнение приказа об убийстве Бельфегора. Кетч прекрасно осознавал, что после ранения, его шансы противостоять демону ничтожно малы. Перемещаться ближе к Винчестерам, значит навлечь на них риск роковой встречи с Ардат. Выход один, двигаться дальше и заметать следы. Но, здесь, в окрестностях небольшого городка, Кетчу было необходимо задержаться. На главной площади города, перед зданием администрации, стал появляться самый первый мэр Сэнт Луиса. И всё бы ничего, но мэр умер аж в начале девятнадцатого века и вернулся враждебно настроенным к современному аппарату власти в городке. Жертв пока было всего две, но это временное явление. - Чудесно, - Артур убедился что сигнал интернета чрезвычайно слаб и карту местности гаджет не прогружает, - прекрасно. Кетч убрал в карман ненужный телефон и развернул на капоте внедорожника бумажную карту с местными достопримечательностями, предусмотрительно купленную на заправке. Старое кладбище, где был захоронен первый мэр Сэнт Луиса, находилось в стороне от дороги, за лесом. Бывший агент британских просвещённых оставил машину у обочины и захватив необходимое снаряжение, отправился пешком к кладбищу. Простой расчёт. На машине, конечно, было бы быстрее, но повредив внедорожник во время сражения, Артур рисковал идти пешком не один километр до ближайшего города. С тем чтобы найти фамильный склеп мэра, не возникло никаких проблем. Небольшое, аккуратное здание, отлично просматривалось среди крестов и надгробий. Небольшая загвоздка, склеп оказался пустым, все четыре мраморных саркофага вскрыты, а двери склепа выбиты. - Изнутри, - пробормотал Кетч, зажав пистолет в руках, присел на корточки возле поврежденного дверного проёма. На пыльном полу он заметил следы. Температура воздуха явно понизилась, а изо рта Артура вырвалось облачко пара. - Отлично. Британский охотник резко повернулся и выстрелил. Похоже призрак мэра решил собрать всю свою семью и вселиться в свои же собственные тела. Раньше британскому охотнику не доводилось видеть подобные воссоединения и привязанность к пусть и своему, но старью.  Кетчу повезло, с момента кончины мэра и его родственников прошло лет двести и тела сохранились крайне плохо. Призраки в телах покойников двигались очень медленно. Происходящее Кетчу было на руку, не нужно никого выкапывать или выколупывать из мраморного гроба, вот они тела и вместе с призраками, да ещё вместо одного мэра и три родственника бонусом. Артур методично плескал бензином из фляги на истлевшие трупы, уклонялся от желающего убить и поджигать. Происходящее заняло не больше двух минут. И всё же, странное чувство не покидало британского охотника, он недоумевал зачем призракам понадобились собственные тела и как они пробудились. Пока ответ напрашивался только один, чтобы перепрятать их из семейного склепа, где любой желающий мог сжечь останки и покончить с призраком. Но, с каких пор призраки разумны настолько же, насколько яростны. Удостоверившись, что фамильный склеп мэра пуст, Кетч выбрался на улицу и полной грудью вдохнул промозглый воздух. С неба начал моросить мелкий дождь. После небольшой физической активности ныло плечо, неделю назад раненное Дином с целью изгнать из Артура призрак Джека Потрошителя. Чувство удовлетворения от победы над призраками полностью отсутствовало. И, пока Кетч выбрался через лес обратно к дороге и пройдя немного под дождём вдоль обочины, приблизился к серебристому внедорожнику. Сил укладывать сумку со снаряжением обратно в багажник, у него не осталось. Поэтому Артур просто швырнул свой багаж через водительское сиденье на пассажирское и забравшись в машину, с огромным неудовольствием отметил, что даже небольшая прогулка и схватка, в его нынешнем состоянии, после ранения, сильно вымотали. Британский охотник недовольно хмыкнул и повернул ключ зажигания, запуская двигатель. Артур Кетч привык всегда чувствовать себя в превосходной физической форме и в выигрышной позиции. Серебристый внедорожник выехал с обочины на дорогу и стремительно набрав скорость, удалялся по шоссе прочь от Сэнт Луиса.

gabriel grant [руководитель оперативной группы] [will tudor] [indent] » romance club [indent] габриэль грант - переменная почти неизвестная, пополняемая лишь отголосками сведений, что доносятся до британского посольства в далеком индийском городке; информацией, которую удается разузнать киллиану, где-то в промежутке между простым и таким понятным в калькутте - не сдохнуть бы самим, в попытке разобраться. габриэль грант персона, что способствует назначению амалы на должность индолога в оперативной группе; она все еще помнит цепкий взгляд капитана, что будет смотреть пристально, ожидая от нее хоть каких-нибудь эмоций, что выдали бы ее осведомленность - пустая трата времени - имя ей совершенно ничего не говорит, вот только одной ей. [indent] габриэль грант - персона, от которой цепенеет берг, устремляя взгляд своих зеленых глаз куда-то за пределы мирского, словно с разбега ухает в чернеющие омуты прошлого, которые не доставляют совершенно никакого удовольствия. это видно любому, кто готов присмотреться хотя бы дольше секунды. берг кривит губы на вопрос и с неохотой бросает о том, что романы на работе - дерьмо, особенно с такими персонами как габриэль грант. амала верит на слово, крепко сжимая руку подруги, стараясь напомнить без слов - она всегда рядом, что им какой-то ревнивый бывший. [indent] мистер грант, что предпочитает неформальное габриэль, щурит свои янтарные глаза в одобрении, вставая в пестрого дивана в доме четы чаухан и твердит о том, что амала, на удивление, произвела на него хорошее первое впечатление; ей хочется сказать, что и оно бывает ошибочным, где в сознании слишком медленно формируется заветное, -  привезла младшего барта в самую гущу опасных для жизни событий, что сказать - образцовая старшая сестра. но мала молчит, тянет губы в вежливой улыбке и обещает, что завтра будет без опозданий в посольстве. [indent] он говорит, что в хаотично структурированных записях эммета роуза можно разобрать лишь то, что амала неимоверно мозолила тому глаза - напрягающихся в небольшом кабинете посольства становится на одного больше. никто не скрывает, что с прошлым руководителем были натянутые отношения - габриэль грант утверждает, что готов составить свое собственное мнение. амала готова с этим работать. [indent] он говорит, мы не уйдем, пока не закончим это дело, а мне кажется, что вам стоило бы бежать отсюда мистер грант, калькутта не любит чужаков, что суют свой нос в ее дела. особенно, если этот нос относится к английской делегации - все уже давно не скрывают, что в курсе того, чем занимался каждый английский дипломат на индийской земле. индия больше не оденет на себя рабские цепи, даже если для этого придется утонуть по щиколотку в чужой крови. [indent] габриэль грант щурит свои янтарные глаза, кажется, он давно уже знает, на чьей амала стороне - она перестает скрывать то, что становится частью этого проклятого "леса", что охраняет одного единственного тигра. лес теперь охраняет и ее тоже. [indent] грант совершенно чистый лист, без какой-либо достоверной информации, кроме того, что габриель ревнивый бойфренд, но хороший специалист, которого назначают вместо роуза. на проекте у тебя будет привязка не только к моей персоне, поэтому если ты сразу без подталкиваний пойдешь на контакт с ребятами, у которых не меньше точек соприкосновения с тобой - будет очень замечательно. ты приходишь, потому что у тебя есть желание играть, общаться и, хотя бы, парочка идей, как ты хочешь развить этого парня - при желании из него можно сделать конфетку. у нас большой и, в подавляющем большинстве, общительный каст [я за троих сойду], так что в стороне не останешься. не стесняйся тянуть одеяло на себя, предлагать идеи, которые хочется отыграть. у нас собраны все покемоны из англии, не хватает только тебя - не порядок. внешность рождается в обсуждении, из первых, что пришли в голову это тюдор и лаки блю смит, найдешь что-то интереснее - меняй под себя. все, что может вызвать споры или не точности - обсуждается через рот, не заминая. не стоит топтаться на пороге, залетай в личку; все остальное - знаменатель, который мы сможем подогнать под нас. пример поста; хуже блэков могут быть только блэки. это усвоено медой раз и на всю жизнь, смотря, как копна смоляных волос, и их обладательница скрывается за портретом, что охраняет вход в факультетскую гостиную, растягивая на губах эту отвратительную [блядскую] заговорщическую улыбку, бросая непременно, что ей, андромеде, знать о планах старшей сестры — совсем не обязательно. пожалуй, из всего, что говорит сестрица, в тот момент, — это нервирует больше всего, не потому что в словах сквозит непривычное, для юной блэк, детям не положено играть в такие игры, совершенно не прикрытое витиеватыми фразами, отчетливо различимое в блеске, горящих восторгом, темных глаз, таких схожих с ее собственными. а то, что белла замышляет что-то о чем меда не имеет представления. подобная неизвестность чревата последствиями. убереги моргана от необдуманного. хуже самих блэков могут быть только отдельные их представители. и если бы меду попросили назвать хотя бы одного из них, она бы поджала свои губы, ведь указывать открыто на кого-то словом и тем более жестом — не пристало благовоспитанной леди, но острый взгляд карих глаз отыщет среди группы слизеринцев старшую сестру.  в последние годы хуже всего беллатрис, их милая белла, что так рьяно доказывает кому-то превосходство чистой крови. порой, кажется, что убеждает саму себя. меда невольно жмет плечами, уже не вступая в спор со старшей сестрой на тему, зачем же уделять столько времени на тех, кого в семье считают не важнее грязи под ногтями, которой там быть не должно. все это напоминает нездоровое помешательство, и ей бы, белле, обратиться к семейному целителю. но, конечно же, меда слишком сильно любит свою жизнь, чтобы сказать подобное сестре. белла только смеется, отвратительно так, высоко, провожая взглядом маглокровку с факультета ворона, что недавече как сегодня по полудню покинул пределы больничного крыла. и никто не докажет, что именно слизеринцы замешаны в том, что паренек там оказался. юная блэк бросает смазанный взгляд на старшекурсников своего факультета и не впервой ежится, будто от пробирающего до костей холода. вот только этим детям не нужны доказательства и, снова, меда слышит в коридорах школы чистокровные ублюдки и слизеринские змеи, как отвратительный ярлык, бирка, которую вешают на всех, кому посчастливилось примерить на себя зеленый с серебром. хуже всего становится в последние годы, меда с тоской думает о том, что подобрала бы ко всему этому слово невыносимо, и, к ужасу дражайшей тетушки, просто паршиво. пропаганда равенства волшебников британского общества набирает обороты, находя свое отражение во взглядах общественности, что несомненно приводит чистокровное сообщество к волнениям.  сомнительное равенство магического сообщества отдается застарелой болью в ребрах, косыми взглядами с других столов, от которых в пасмурный день — кусок в горло не полезет; нежеланием старейших фамилий ровняться с кем-то, и, тем более, делиться накопленными знаниями; у детей — участившимися перепалками с другими факультетами, откровенным притеснением тех, кто носит цвета великого салазара. и самой блэк кажется, что к концу этого года даже она звереет, тихо скалится на очередную необоснованную придирку, попытку вывести на конфликт, на которые раньше даже не обратила бы внимание. что говорить о тех, кто изначально, с радостью, и каким-то извращенным удовольствием ищет подобных конфликтов. меда глаза свои темные опускает на ровный почерк на пергаменте. матушка в очередной раз пишет заученные медой строки о том, чтобы не подумывала даже посрамить честь рода, потому что оценки по некоторым предметам — оставляют желать лучшего. а сама девушка думает о том, что честь блэковская — это сродни существу мифическому, что даже в их магическом мире — лишь сказки обывателей, что перебрали старого огденского, поэтому отвечать не спешит, оставляя письмо где-то на середине учебника по трансфигурации, смотря как старшая сестра, перешептываясь со старшекурсниками, снова, исчезает за портретом, ведущим в коридор. отвратительная закономерность последних дней, от которой не спасает даже зачарованный в камине огонь, что весело потрескивает поленьями. от волнения меду знобит, как при простуде, только тут не поможет бодроперцовое. хуже блэков может быть только злой блэк — это меда знает наверняка. выучила на своем собственном опыте. комкает страницы в открытом учебнике, бросая в спину сестре, чтобы та шла к дракловой матери, потому что это отвратительное — не суйся туда, куда не приглашают, меда. растянутое медовым голоском беллатрис, в котором угрозы больше, чем девушка позволила бы себе надеяться, вызывает тошноту; меда терпеть не может сладкое, наблюдая из под густой челки, как та цепляется пальцами за руку лестрейнджа, что-то шепча и посмеиваясь. а меде под землю провалиться хочется от своей непроходимой глупости. как не могла заметить очевидного. там, где речи о чистоте крови — не пустой звук. а из кончика палочки вырываются вполне себе не детские проклятия, которые по факту и в школе то не изучают, слишком сложная магия, слишком опасный раздел — всегда можно найти лестрейнджа и не одного. и ей бы хотелось думать, что рабастан настолько удачливый сукин сын, что способен оказаться не в том месте в самый не подходящий момент, вот только упрямые факты, что нашептывает подруге староста барсуков, разносятся по школе слухами, со скоростью выпущенного на поле снитча, а меда мимолетно слушает, нет, конечно же не подслушивает, ей просто посчастливилось оказаться в нужный момент в правильном месте, ощущаете разницу, — говорят за себя. и самой блэк давно уже невдомек, когда они успели так измениться, а эта разница в три паршивых года, становится просто пропастью, на краю которой совершенно не видно другой стороны, глаз знакомых — не видно. ей бы корпеть над учебниками и думать, как написать промежуточные тесты по трансфигурации. слушать щебетание сокурсниц, в общей гостиной, что так беззастенчиво обсуждают мальчишек или собирают очередные сплетни, — что еще делать когда тебе четырнадцать? а не смотреть с затаенным дыханием на заголовки в ежедневном пророке, сминая плотную бумагу, спешить на первые уроки до полудня, в надежде наконец таки поймать того, кто просто обязан дать ответы хотя бы на часть мучащих ее, последние полгода, вопросов, главный из которых звучит схоже с — во что вы ввязались? просто потому что ей с трудом верится, что без пяти минут вчерашние школьники, и, совершенно точно, не плохие ребята столько лет прятали за масками уродливые лица, что скалятся, когда кто-то страдает. последние полгода страдают многие, а завхоз, меда почти уверена, уже устал оттирать с каменного пола чью-то кровь, что не всегда лилась из расквашенного в пылу мальчишеской драки носа. — рабастан, — она видит его в большом коридоре, незадолго до полудня, неизменно со своими спутниками, коих негоже на слизерине называть друзьями, в разговоре, единомышленники — еще куда ни шло, отмечая, что глупо было надеяться, что в середине дня сможет выловить его в одиночку, не караулить же у спален, право — дурной тон, ненужные слухи — не иначе. замечая, что ее спешный шаг сменяется неуверенностью, что селится где-то на глубине карих глаз, а доселе запальчивое: вытрясет правду любой ценой, оседает угловатой неуверенностью в движениях. она нервничает, отмечая подобное с какой-то нездоровой веселостью в подсознании. кажется, впервые, за очень долгое время, чувствуя себя совершенно не уютно в компании старых знакомых, коих раньше воспринимала не иначе как старших товарищей, в худшем случае — мимолетных знакомых. — нам нужно поговорить. не мог бы ты уделить мне минуту? пальцы ее тонкие тянут за рукав мантии, цепляются как репень, что подхватила на подол  у кромки запретного леса, где проводили урок ухода за существами с профессором; ловя на себе насмешливые взгляды спутников младшего из лестрейнджей. андромеда мысленно кривится от формулировки, к которой приходится прибегать — нужно поговорить — отдается в мыслях очередью бессовестно отвергнутых, глупо влюбленных в милое лицо, вбитые с кровоподтеками, и наложенными проклятиями, манеры, и, несомненно, длиннющий список чистокровных фамилий, связанных кровными узами с родом; пожалуй, большим могут похвастаться блэки — это, знаете ли в чести у высшего общества хвастаться у кого фамилий больше; самой меде совершенно не хочется быть среди какого-либо глупого списка, пусть даже номинально, потому что кто-то из компании старшекурсников неправильно понял ее — нужно поговорить. юная блэк плечом худеньким передергивает, ловя на себе взгляды заинтересованные, мысленно отмечая, что отвратительное чувство страха леденит душу, клубясь под ребрами, утробно урча и заставляя дрожать тонкие пальцы, что не перестают мерзнуть, особенно в апрельскую стужу, что гоняет сквозняки по каменным коридорам замка; не признается же себе блэк, что старшекурсники нагоняют на нее этот вполне ощутимый ужас, что дрожью пробивает позвоночник; а противный голосок в голове, до боли похожий на голос старшей сестры, поганенько хихикает, растягивая на разный лад — бо — ишь — ся. своих же боишься