● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Jane Levy

» имя, возраст: Charlotte “Charlie” Delaver Шарлотта “Чарли” Делавер 23 года » принадлежность: Носитель » профессия: Член боевой группы в побочном штабе Южной Дакоты

» способность: На выбор по согласованию с семьей » сторона: Вигиланты » статичное изображение: ссылка

Тебе повезло стать третьей случайностью в семье Делавер. Тебе повезло не запомнить ту нищету и ограниченность, в которой мы находились, когда ты родилась. Тебе повезло стать младшей из трех сестер, которой всегда доставалось больше, чем остальным: еды, игрушек, одежды, любви. Пока старшая дочь впитывала все от отца, ты с каждым днем все больше и больше получала от матери. Те же жгучего рыжего цвета кудри; зеленые, как изумруды глаза; умение расположить к себе любого незнакомца. Ты впитала в себя самую лучшую версию от каждого из членов нашей семьи. Ты всегда выступала нейтральной стороной, всегда тушила пожар конфликтов, будь они между Клэр и Пейдж или Джо и Джилл. Ты мягче, ты спокойнее, в тебе больше самообладания и здравого смысла. Ты та дочь, которую мечтает получать каждая мать: носила платья, заплетала косы, меняла поездку с друзьями на вечер с семьей. Ты душа семьи, без тебя бы семья Делавер не протянула так долго. В тебе нет вселенской злости, тебя не мучают переизбытки неконтролируемых эмоций, ты всегда уравновешенна, складно мыслишь и рационально поступаешь. Ты не ругаешься с сестрами, потому что в их головы заложили, что младшую нельзя обижать, ты любишь отца, потому что один твой взгляд вьет из него веревки, ты предана матери, потому что она с тобой и в победах, и в поражениях, ты за это ей навсегда благодарна. В тебе есть лишь одно противоречие, так долго не дававшее покоя, потому что было неосознанно – твое альтер эго.  Ты мягкая, а оно жесткое, ты нежная и женственная, оно мужское и сильное. Ты удивила мать лишь однажды, когда выбрала пойти дорогой, слишком знакомой отцу и старшей сестре, ты выбрала стать солдатом.

● Ты моя третья дочь. Слишком похожа на мать, как внешне, так и внутренне, но умеешь брать верх над своими эмоциями, что не удается сделать Джилл и по сей день.

● Тебя не приходится ругать или пичкать нравоучениями, с тобой можно душевно поговорить или тихо помолчать. Ты не принимаешь чью либо сторону, достаточно четко обозначив, что для тебя мы все одна сторона, потому что одна семья.

● Развод родителей стал для тебя слишком сильным потрясением, которое в последующем и привело к пробуждению способности. Тебе пришлось переехать из родного дома вместе с матерью и тем самым слишком тосковать по отцу. Головой и сердцем распад семьи ты так и не приняла, все время ища способы примерить взрывоопасную парочку Джо и Джилл.

● В тебе живет две противоположности: плохая и хорошая. Это не делает из тебя монстра или преступника, но ты становишься, подобно железному человеку, личностью, которой все ни по чем.

● Со своими умениями и возможностями ты решила пойти в военную академию и приносить пользу своей стране, став солдатом, которого проблематично убить. С началом войны ты приняла сторону вигилантов, став неотъемлемой частью боевой группы.

● Новость о смерти отца заставила тебя на время дать волю эмоциям, а затем уступить место второй личности, чтобы поддержать мать, продолжить работу и не сломаться, но все равно пугать её холодной фразой «Я со всем разберусь».

● Решив, что под постоянным присмотром матери не сможешь в полной мере исполнить свой долг, ты сразу после окончания обучения в академии Вест Пойнт, приняла решение, продолжить карьеру в качестве члена боевой группы в побочной штабе Южной Дакоты.

● Без покровительства матери ты смогла вдохнуть полной грудью. Ты стала жесткой, требовательной, слишком правильной, не уступающей в спорах или правах на ошибку. Кто-то считает тебя несносной, кто-то слишком рискованной, однако ты четко знаешь, чего хочешь от жизни, не слушаешь остальных и веришь лишь себе самой.

Дополнительно:

Немного мелочей от второго заявителя:
● Глупо отрицать, что тебе проще отдалиться от отца, чем от матери. Доподлинно неизвестно: сама ли ты решила так, или твое второе «я» нашептало столь отчаянный для любой дочери шаг, но факт остается фактом - если бы Джо поставил тебя перед выбором с кем ты будешь жить, то ты бы выбрала мать. Благо выбирать не пришлось.

● Отец гордится Клэр, переживает за Пейдж, а ты для него отрада, молоденькая Джилл, которую он повстречал в школе: хорошенькая и умная. В твоих просьбах глава семейства всегда находил самую приятную работу на свете.
Именно поэтому Делавер, долгое время не сможет свыкнуться с реальностью в которой Шарлотта показывает в себе иную, не привычную всем сторону личности, ту, которая никак не клеится с обличием милой, краснощекой девочки с рыжими косами.

● Обостренное чувство справедливости заставляло маленькую Чарли влипать в ситуации, где нужно было предотвратить рядовое правонарушение. Потасовка хулиганов у школы, котенок на верхушке дерева, перевернутая мусорка. «Правильная до тошноты» - постоянно говорит одна из сестер. Такой же пыталась быть и твоя мать, но и в этом ты её опережаешь.

● Ты довольна прямолинейна, но не глупа. Исполнительна, ты не любишь принимать какие-либо важные решения без предварительной подстраховки и просчета. Как примерного солдата тебя устраивает следовать приказам начальства.
Обожаешь боевые искусства и ножевой бой, как завороженная можешь любоваться холодным оружием в своих руках. Одному из своего оружия, подаренного на выпуск из академии отцом, ты дала имя.

● До недавнего времени у Чарли не было никаких проблем с контролем способности, ее способность была по-джентельменски услужливым, можно подумать, что она испытывает к тебе свое рода любовные чувства, но нет - она просто принимает правила игры, которые хочет изменить. В будущем.

По игре:
● Введены ключевые моменты, так сказать, скелет персонажа, а наполнить его мясом фактов целиком и полностью на вас, ожидаем неоднозначного, сложного персонажа со своими тараканами в голове, которые стали только жирнее с приходом войны.
● Практически все менябельно и обсуждаемо, дано желаемое, но если ваш взгляд покажется мне даже интереснее моего—мы вас возьмем целиком и полностью.
● Особых требований нет. Первое или третье лицо- ваше дело, но какая-то активность на форуме в игровых разделах- крайне желательна.
● Вас ждет по крайне мере три ведущих соигрока: отец, мать и старшая сестра, но кроме игры с нами хотелось бы видеть вашу независимую линию.
● Я — игрок старой закалки: требовательный и внимательный к деталям, поэтому очень прошу поделиться примерами игры и мыслями по поводу персонажа, чтобы не случилось неловкой ситуации, в которой мы просто не сыграемся. (с) Chace Monaghan.

п р и м е р    п о с т а от Папки.

Tell me, how long do we wait
Until we see the other side?
T h e   e n d   o f   e v e r y t h i n g
Nothing left but you and I.
Хорошее дело браком не назовут. Отец так говорил за что получал от матери щедрый подзатыльник. Джо лыбился на пару с братом. Несмотря на многие «но», их семья была во многом образцовой для их непутевого штата. Впрочем Делавер младший никогда не видел себя отцом, мужем, главой большого семейства. Жизнь щедра на хитросплетенные повороты судьбы, иронична, порой зла, порой задорна, как музыка на Техасской свадьбе, но справедлива.
— Бедный ребенок- говорит печально Джо и про свое будущее дитя, и про то еще не оформившиеся создание, что поправляет подвенечное платье напротив него. Тогда у незадачливого жениха появилась странная манера мрачно отшучиваться по любому поводу, ускользая от раздражающего разговора, как от нависшей угрозы. От Джилл, правда, так просто не уйдешь. Она навязывалась. И спустя многие годы ему стало стыдно за этот спектакль холодного суженного, который продолжался ни один год. Заботливая женушка всегда напоминала ему о том, что он никогда не был таким строгим, смурным и закатывающим глаза мужчиной. Он примерил новую роль и она вполне себя его устроила, ему было странно учить ребенка тому, что он принял поневоле. Ответственность за свои поступки. Быть в ответе за тех кого ты любишь.

— Все дело в привычке.— Альберт жует свою китайскую лапшу и дирижирует деревянными палочками, точно перед ним выстроился Шанхайский симфонический оркестр— В запахе!
Джо облокачивается на капот заглохшей машины, скрестив руки, и поправляет солнцезащитные очки, скрывающие красные от недосыпа глаза. Сложно спать на новом месте. Одному уж тем более.
— Ты когда успел стать Жаном Батистом Гренуем, идиот?
— Нееее, я как Аль Пачино, смекаешь?— он причмокивает и махает ладонью на обожжённый специями язык, умудряется перекинуть галстук на плечо и начинает входить вдоль авто, остановившись в итоге перед боковым зеркалом— Бабий запах прицепляется намертво, но и тут есть рецепт. Клин клином. Тебе нужно перебить одни феромоны другими.
Понятны теперь к чему эти разговоры вокруг да около. Прошло много лет, а он так и не смог прийти в себя. Джо выдалось пробовать других женщин. Это как нырнуть в прорубь. Хочется поскорее вылезти оттуда. Неприятно, промозгло. Нет, непривычно. Омерзительно. Делавер качает головой, опустив взор на потрескавшийся от безумной жары асфальт стоянки перед забегаловкой в классическом чайнатауне. Что этот идиот может знать о нем, о ней и вообще? О времени, которое просто так не затолкаешь в мусорный контейнер, как труп кошки.
— Тебе и сорока нет, начальник.— мужик не унимается, а Делавер становится только раздражительнее после кофеинного передоза и палящего ультрафиолета, вызывающего зуд по всей коже.
— У меня трое детей, Ал, им нужна семья. Сильнее чем мне. — Точно в исповедальни, он говорит это сквозь сложенные ладони, вспоминая по итогу, что так и не успел заехать купить подарок для на день рождение малышки Чарли.
— Хорошая отговорка, дружище, ты холостой теперь, так что радуйся. Отмучился. Каторга позади. Спусти уже черный флаг.
— У меня трое детей.— повторяет Джо сквозь зубы, понимая, что в этой фразе гораздо больше смысла, чем он может вложить в этот идиотской разговор о его личной жизни. Вернее заметить, о ее отсутствии.

«У меня дома жена и дети». Звучит как отговорка. Он предостаточно слышал подобное из уст людей, которых ему пришлось отправить на тот свет за эти годы. Жутко. Осиротевшие, овдовевшие, одинокие. Это его рук дело— чужие искалеченные жизни.
Когда же он оказался на прицеле, то он и сам был готов произнести эту заезженную фразу, но потом, прямо перед тем, как вигилантский капитан отряда зачистки вернул предохранитель на место, он вспомнил, что конкретно все проебал и на эту мольбу у него нет никаких прав. Это неприятное ощущение легкой диареи вместе с желанием обоссаться на ровно месте испугало его сильнее, чем перспектива смертной казни.
И где его работа, за которую так цеплялся? Где его дом, о котором так грезил по итогу? Где его жена и дети, частицы его самого?
Запах гари неприятственно ударил в нос. От родного города не осталось камня на камне. Геенна огненная поглотило его и всех жителей. А он торжественно шагал в сторону этих чудовищных разрушений, как на параде. Именно там он обещал быть своей жене, дабы вытащить заблудших детей из хищных орлиных когтей. Он поклялся своей жизнью.

Где все?
Ему вспомнилось, как он осторожно обнимает свою милую Джил, когда она, на 7 месяце уже третей беременности, спящая, уставшая от того что приходится есть за двоих, роняет детскую книжку с ирландскими сказками из ослабших рук. Малыш пинается, собственно, как и остальные бойцы до него. Джо касается губами горячей мочки уха, опускает голову, молча утопая в океане ее огненных волос и еле заметно улыбается. Говорят, что после беременности женщина преображается, становится еще более прекрасной, Делавер закатывает глаза от этой мысли и еще не понимает хорошо это или плохо для него. Его эти просиживания штанов в юридической конторе в тесном офисе при прокуроре города Остин сильно потрепали. А вот она, кажется, ему все еще цветущей и такой пленительной. Он не позволял себе ревность. Но снедавшая несправедливость по этому поводу жгла сильнее любого каленого железа.
Куда она уйдет. Брюхатая?
Уже проходили. Не дай отче повториться этому скандалу.
Тесный костюм натирает в подмышкам, ему нужно идти на неблагодарную работу. Спасать тех, у кого либо нет денег на хорошего адвоката, либо тех, кого отказываются защищать по этическим соображениям, что значит в их штате— они перешли дорогу не тем парня. Ровно через год он поступит в Куантико и все изменится. Но в лучшую ли сторону?

Не то что зрение с возрастом подсело, или слух не так остер после постоянных взрывов и легкой контузии, застигшей его месяц назад в окопе. Но запах кожи Джилл безоговорочно вывинтил ржавые гайки его нутра и весь механизм самообладания застопорился. Мужчина задрожал.
Как много времени прошло без нее? Немое безумие на протяжении 8 лет напоминало песочные часы, где вместо песка залили воск. Все заметили, как сник былой пыл, Джо на год стал как-то активнее и шутил, что начинается новая жизнь, но какой черт она ему нужна такая? Опустевшая, заброшенная, без смысла. Он катился с горки, которой не было конца. Внизу скалы без намека на воду.
И вот, когда разбитый мужчина был на грани, то случилось странное и непредвиденное. Джилл пришла к нему вместе с Клэр и Чарли. Банальная неприятность, устроенная вечным генератором неприятностей Пейдж, которая быть может спасла им всем жизнь своей непутевостью. Ведь сколько людей уже погибло? Скольких они знали лично, а они все еще живы. Джо видит по ее блестящему в изумрудах взгляду, как она сама поражена его появлением, а бывший агент при всем при том, что творилось на протяжении года, когда буквально приходилось выживать на просторах Висконсина, совсем не удивлен, что она всегда была тут со своей единственной не сгинувшей пока в бессмысленной войне дочерью. Берегла, как ей казалось, последнего члена семьи.

— Прости меня. Прости пожалуйста. — он опускает голову, щурится от боли и сглатывает соленый комок. Джо явилось ощущение, что не проговаривать застрявшие внутри словоформы больше нельзя. Когда столько раз был на волоске неминуемой гибели— хочешь-не хочешь, а по неволе начнешь ценить жизнь и осознавать ценность момента. Чего ему стоило лишний раз сказать, что он ее любит? Что он ей благодарен за проделанный пусть сквозь годы? Несколько секунд его времени, пара нечаянных слов могли бы заглушить желание истерить, начать искать загвоздку, которая всегда крылась в его работе— тупой страсти найти себя. Теперь мысли, неозвученные на протяжении совместной жизни материализовались, обрели завершенную форму.
-Я хочу выполнить данное тебе обещание. Но это чертовски сложно, все не так как я ожидал. Не все просто.
— Они все твои девочки и они похожи на тебя гораздо больше, чем ты думаешь. В нужный момент это сыграет в нашу сторону, вот увидишь.
— Это меня и пугает— Замечает Джо. Он отлично знал к чему приложил свою руку. Их дети поступают, как считают нужным, как поступал всегда он без оглядки на других. И только лишь поэтому он уже в незавидном положении. Клэр уверена, что ее папаша давным-давно где-то в почве, в лесах, на земле людей, которые столь хладнокровно ее прикончили вместе со штабом. Шахматная партия была разыграна неверно еще в дебюте, но это не значит, что нельзя все еще переломить ход сражения.
Он старается смотреть на всю картину сверху, но она уже слишком масштабная для его взора и с каждым его ходом в ней все больше и больше деталей.
Что кроме фатальной потери способно укрепить веру в свои поступки, которые год назад казались безумием? Он проходил развод.  Но смерть отца— явно не то. Клэр не поймет его. Джо и сам себя не понимает. Сплошная передряга.
Ему ли говорить о том что тяга влипать в переделки— это какая-то общая с Джилл черта.
Нашла коса на камень.

И вот опять Джозеф размахивается и его металл разлетается на куски. Можно ли чувствовать себе более по-идиотски? Лицо по привычке застывает в подобии мимического паралича. Клубок нервов распутывается не сразу, ибо эта возможность отдышаться дается ему тяжелее любого убийства. Это как идти несколько дней по выжженной пустыне где-нибудь в Вегасе и захлебнуться от пригоршни воды из рук прекрасной незнакомки.
Джо почему-то улыбается без ведомой причины, Джилл должно быть чувствует, как дрожат его строгие губы, так же как и в первый раз. Самоуверенно, словно, это всегда было вопросом времени. Как и тогда, в прошлой жизни, после нескольких шальных свиданий, когда он уже прижимал ее всем телом к стене, а она играючи ускользала от него укоризненно добавляя, что он уж слишком торопит события. Стоило ему тогда прислушаться.
Но как тут устоять, когда она притворяется лишь загнанным зверьком, но ее горящий взгляд дает понять: на ловца и зверь бежит.

45-летний мужчина не сразу вспоминает сколько ему лет. Вроде бы зрелость уже где-то тут, рядом, и все у него было, но сейчас — это «все» начинается вновь захлестывать, обуревать. На этот раз не в пример страшнее. Руки неуверенно поднимаются спине, проскальзывают по шее, ладони ложатся по обе стороны головы, накрывая волосы, касаясь ушей. Теперь когда уже рыжая подается вперед, он с жадностью впиваясь в то, что когда было его безраздельно. Проникновенные черты губ не менялись, как и структура, как и вкус смешавшийся со вкусом помады.
— Пять минут?- в его голосе появляется наигранная строгость. Она что засекала? Бывший муж не удивился. Но кабинет напротив гнезда аналитиков не самая лучшая локация для их незатейливой ссоры, особенно в самый разгар рабочей недели. Джо выдыхает, и не сразу до него доходит, что ему придется выпустить Джил из своих объятий. На его языке все еще чувствуется легкая горечь духов, когда он коснулся устами ее шеи.
Но эта горечь блекнет. Приходит другая. Послевкусие к скорому расставанию.

— Я на плохом счету. – Джо все еще смотрит ее глаза, скрывая как он заворожен он опускает взгляд чуть ниже. Не помогает. Так же неспешно отходит, открывая дверь кабинета перед женщиной.— Меня никто не воспринимает, я думаю, что мои задания буду еще более самоубийственнее, чем в побочных штабах. Умру? Прекрасно, отличная причина ВСБ закрыть мое досье и гадать в какой уголок памяти они еще не залезли. Словить на лжи у них не получилось, но их дотошность подвела ни одного человека к могиле. А я выбравшись оттуда, не очень хочу обратно.
Делавер осматривается по сторонам, коридор пуст, без лишних ушей. Он берет ее за плечи и так же настырно опускает голову, чуть пригнувшись, чтобы его глаза оказались на уровне их.
— У нас все по прежнему.— Джо тяжело моргает, словно пытается выделить свои слова не только тоном, но и каким-то особым знаком.— Нужно выждать. Я нашел подходящее задание, которое уже на все 120% покажет начальству, что мне можно заниматься дальней разведкой вне нашей территории, а значит, я найду Клэр и Пейдж.
Пальцы начинают дрожать, он смотрит на них и понимает, что след на безымянном пальцем давно исчез. Еще одна причина вернуться на место преступления? А там его только и ждут. 
Понимает ли она его или нет? У него нет времени объяснять, время утекает сквозь пальцы, пускай они и переплелись как раньше, но это не способно переломить ход хроноса. Он с закрытыми глазами выпрямляется в полный рост и передергивает напряженными плечами. Ему до сих пор не верится, что он жив. Наверное, ему никогда это не осознать.
— Ты мне нужна здесь с Чарли, я молю тебя не влипай никуда. Я не хочу потерять и вас.-Рука выскальзывает из ее замка и он отходит на несколько шагов, он уходит спиной и разводит руками— Мы на войне, Джилл. Тут люди умирают. На заметку.
Это не было возвращением домой, потому что штабу вигилантов никому не заменить в его голове домиком со своим садом. Подальше от пыли. С детьми. Но поговаривают, что дом— это не только стены и потолок. Не элементы уюта, мебель и домашний питомец. Дом— это где тебя ждут. Если раньше Джозеф Далевер был нахальным гордецом, то сейчас он принимал этот мир, каким он есть. Со всеми его условностями, переломанными конечностями и кровью в легких. Но есть одна вещь, которую он тогда, почти 10 лет назад не смог принять и сейчас все его существо сопротивлялось. То что Джилл не его женщина. Сейчас он рад бы это исправить, если бы только они оказались в другом уголке вселенной, где нет этого клацанья мышки, нервного кашля ВСБшника за его спиной и звука шредера, пожирающего клочки бумаги с некорректными отчетами. Джо бы все мог исправить. Ему это по плечу, но это больше не их жизнь только. Это жизни их детей, которых он подвел. Которые еще не знаю, как далеко он смог зайти в своем желании их защитить. Тень накрывает его на повороте, как будто портал в другое измерение, где нет места сантиментам.

п р и м е р    п о с т а от Мамки

Take my mind and take my pain
Like an empty bottle takes the rain
And heal.
Когда становишься старше, когда за плечами уже добротная прожитая жизнь, осознаешь, что многих вещей уже с тобой не случится. Первой влюбленности, первой работы, первого трепетного чувства в ожидании ребенка, первых побед и первых поражений. Основные моменты с тобой уже случились, и ты подсознательно уже давно списал себя со счетов, потому что есть молодые, более живые, с огнем в глазах и рвением сердцах. Ты потаскана, помята, использована судьбой. Жизнь списывает тебя на использованный товар, здесь тебе больше нечем крыть. И вот если бы не война, возможно ты бы ещё пожила, завела бы пса или мужчину, кого-то, кто приукрасил твою размеренную жизнь разведенной женщины и матери выросших детей. Но война переворачивает все, в том числе и спрос на тебя, твои навыки, знания и умения. Будь я более смышлёной, то научилась бы воевать не с тремя дочерями, а террористами, но кто бы мог подумать. Кто бы мог подумать, что наступит война.
И это бесит меня больше всего, ведь смириться с тем, что я уже глубоко зрелая женщина, которая свое отжила достаточно просто, а вот принять, что такая молодая девушка, как Бонни, вынуждена рисковать своей жизнью и ставить под угрозу всю ту предначертанную судьбу, которую она может так и не получить, получив шальную пулю, принять это совсем непросто. Заставлять девушку сражаться, брать в руки пистолет, убивать, вот чему учит нас 21 век. Так и хочется крикнуть избитое: остановите землю, я сойду.
— Брат, это же замечательно!— особенно, что он по ту же сторону, что и сестра. — Пол… А я ведь готовила ему парочку раз отчеты — даже странно, что все под носом, а ты и не замечаешь, слишком отрешенная, слишком сосредоточенная лишь на работе. — Иметь брата дознавателя очень неплохо— во всем смыслах, я подмигиваю девушке, ведь мы обе понимаем, что брат не допустит, чтобы кто-то её обидел.
Бонни с долей обреченности констатирует факт отсутствия мужа и детей. Ха, не понимает она своего счастья, пожить бы ей денек из прошлого с моей семьей, разом всю хандру смахнет, а желание ещё лет на 10 отпадет.
— Не ровняйся на других, всему свое время. Я стала мамой в 16 лет, поэтому, как по мне, чем позже, тем лучше — смеюсь и вот от чего Илвет хочется рассказать все без стеснения? Ведь я до сих пор стыжусь этого пункта из своей биографии, католические семена, посаженные в меня с рождения, заставляют грызть мою совесть.
– Все будет, Бон, обязательно. — ведь никак иначе, мое время прошло, но её ещё нет, её ещё впереди.
PART II

Задыхаюсь. Почему это происходит со мной? От чего вселенная не добьет меня уже каким-нибудь дробовиком? От чего сначала заставляет похоронить мужа, а затем вытаскивает его с того света, чтобы напомнить, за какого лжеца и несносного подонка я когда-то вышла. От чего она заставляет меня вспомнить, как я любила? Безответно, но даже и тогда по всем законам, по всем правилам. Почему нет ни малейшего проблеска света в этой кромешной темноте болезненных, сжигающих изнутри эмоций.
Я еле добегаю до своей комнаты, забывая подумать о такой мелочи, как закрытая дверь. Влетаю и разрываюсь на вымученный вопль, исходящий из-под давящей диафрагмы на легкие. Зло пинаю стул, на котором покоится стопка чистых вещей, смахиваю с тумбочки тускло светящий ночник, хватаюсь за горшок с алоэ и с силой разбиваю его об стенку. Уши пронзает дикий вопль растения, а кожу обдает горячим хлыстом, ведь я врежу тем, кого сама создала, вырастила, связала с собой. Джо лишь подтвердил мои опасения, что Клэр преднамеренно осталась на стороне врага. Она сделала выбор, не в пользу семьи. Воздуха не хватает, также как и сил принять реальность. Я хватаю очередной горшок с цветком, на этот раз орхидеей и с силой волейболиста отправляю его к противоположной стене. Именно в этот момент в дверной проеме появляется чья-то голова, которой приходится увернуться от «летящего растения».
— Бонни? — в ужасе я стою посреди полуразрушенной комнаты и вонзаюсь пальцами в пряди рыжих волос. — Прости, я целилась не в тебя, я не думала… что дверь не заперта.
Все тело ноет от боли, которую я причинила цветам и тем самым самой себе. Нужно подождать, пока она смущенно закроет за собой дверь и вот тогда я продолжу. Продолжу отдавать должки сучке судьбе.

And tell me some things last

п р и м е р    п о с т а от Старшенькой.

Я смотрю на них и вспоминаю, почему после магистратуры и Куантико не вернулась ни в Чикаго, ни в Лос-Анжелес. Нью-Йорк находился практически в равном удалении от обоих очагов дополнительных проблем. Идеально было бы, конечно, переехать в Майами, чтоб уж было честно, но климат не тот. Я смотрю на них и вспоминаю вечера, когда они оба думали, что малышка Клэр на верху спит. Я смотрю и понимаю, что смертельно устала. Вот именно сейчас. Будто бы я уже слишком стара для того, чтобы снова окунаться в эти проблемы родителей снова. Мы все отлично знаем, что кроме них двоих никто и ни что не сможет им помочь. Ни Пейдж, ни Чарли, ни уж тем более я. Два мазахиста, что, кажется, никогда не перестанут друг друга терзать. I want to get out of here.

Клэр утыкается переносицей в пучок из кончиков пальцев. Осматривается. Типичная холостятская квартира. Ни картин, ни штор, ни статуэток, ни вазочек. Почти что спартанские условия. И если у матери обаняние отменное, то Клэр лишнего не замечает обычно, а потому молчит. Чарли ведёт себя так же как в детстве: когда не может спрятаться за юбку матери, она прячется за юбку Клэр, следует за ней хвостиком и помалкивает, поддакивая только тогда, когда это необходимо. Если бы так же можно было и с Пейдж, было бы куда проще жить. А сейчас… Клэр бы предложила Шарлотте отправиться от этой начинающейся грызни куда-нибудь подальше, кофе элементарно попить и составить план действий, но куда же сбежишь с этой подлодки. Бадди не выдержал и лёг, положив голову на лапы и следя за фигурами Джо и Джилл. Клэр потянулась в сторону и погладила его по спине.
— Не, ну засохший сыр, это ещё ладно… Вот если бы там мышь повесилась, — глупая привычка вставлять едкие комментарии, и появилась она где-то со времён Гарварда. Клэр знает, что лучше не встревать и дать им двоим выговорится, но тогда придётся потратить слишком много времени. Можно, конечно, пока с Чарли прогуляться, купить сервиз, чтобы Джилл его побила (желательно не о голову Джо), пачку сигарет, чтобы у Джо была возможность предложить Джилл паузу, после того, как наорутся оба, и пачку контрацептивов, чтобы у всей развалившейся семьи не было ещё одной «проблемы». Хотя Клэр была уверена, что в четвёртый раз точно должен быть пацан. Но отец как-то решил не проверять, что славно.
По суровому взгляду матери в ответ, Клэр поняла, что лучше пока заткнуться. Девушка вздохнула, нагнулась вперёд и посмотрела на Чарли. Она уже было собиралась открыть рот, чтобы предложить сестре кофе — должно же оно здесь быть. Но вопрос прервал её планы, и она поочерёдно посмотрела на отца, а потом на мать. Пауза затянулась, как петля затягивается на шее жертвы.
— Что имеешь в виду под "хотела, чтобы мы увидели"? — глупый вопрос-уточнение, но Клэр слишком туго воспринимает эту информацию. Пазл в голове слишком быстро срастается в единую, цельную картину. Волосы на затылке встают дыбом. И как они изначально не подумали об этом. Клэр пришлось иметь дело с той шушерой, которую Пейдж называла своими друзьями, но там были в основном отбитые ребята. Клэр поджимает губы и откидывает голову назад, на спинку кресла. Затем молча и деловито достаёт телефон, набирает последний номер.
— Джим, — она хотела начать быстро, но для начала нужно удостоверится, что на том конце тебя слышат, ибо привычного «Боунс» не было.
— Да, Клэр, уже соскучилась?
— Слушай, можешь пробить по своим чудо каналам траекторию перемещений Пейдж Делавер за 15 февраля? — она пропускает мимо ушей явное продолжение марнезонского балета, начатого накануне, серьёзным тоном, зная, что в этот момент профессионал в Боунсе включается.
— Ну ты загнула. Оплачивали ли она что-нибудь картой, бронировала ли билеты — это да. Но мобильники — это территория…
— Не выделывайся. У тебя полный доступ к…
— Клэр, они тоже не дебилы. Каждый выход в программу прописывается в протокол, как и то, что я там делаю. Для меня это так себе чревато, больше для тебя. Ты уверена, что хочешь, чтобы я отследил метаданные твоей сестры?
Делавер замолчала. Если то, что говорит Джил — правда, то у них всех начнутся проблемы. Мало того, что Пейдж Делавер — киберпреступник, пусть и не на серьёзном уровне, так ещё на стороне террориста Риндта.
— Кееей.
— Я думаю, погоди, — девушка поднялась из кресла. Бадди поднял голову, Чарли внимательно смотрела, как сейчас смотрят и родители. Все эти взгляды чертовски мешают думать, как поступить лучше.
— Отследи повторно карту, может мы что-то упустили в первый раз.
— Хо-ро-шо, но не рассчитывай на результат... — на распев отвечает Джим, тяжело вздыхая.
— Спасибо, Джим, — Клэр жмёт кнопку отбоя на большом дисплее и оборачивается ко всем вопрошающим. Взгляд глубокопосаженных серо-зелёных глаз останавливается на Джо:
— Теперь ты понимаешь насколько всё серьёзно? — Делавер склоняет голову набок и выдерживает паузу, чтобы продолжить, — Мама позвонила мне уже в самый крайний случай, перед тем, как поехать в отделение полиции, чтобы заявить о пропаже. Я напрягла пару своих знакомых, чтобы проверить банковские счета, когда выяснила, что друзья её не в курсе, где она. Кстати, раз уж последний бойфренд за решёткой, есть шанс, что нам дадут его повидать? Может он что-нибудь знает?
Клэр чуть сощурилась. Взгляд ищейки. Хорошо, когда знаешь, что ищешь. Сложно только то, что не можешь предугадать, где искать.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
grant gustin

» имя, возраст: Kevin Wilkins, 30 Кевин Уилкинс » принадлежность: носитель. » профессия: в прошлом: архитектор. в настоящем: искатель в гл. штабе.

» способность: дубликация. » сторона: ренегаты. » статичное изображение: ссылка.

- Тебе подойдет моя фамилия. Теодора Уилкинс, Тэдди Уилкинс. Весьма неплохо звучит.
- Ты головой ударился что ли?
- Да нет, просто я пока не встречал женщину, которая терпела бы меня на протяжении стольких лет.
- Милый, я, конечно, тебя люблю, но, поверь мне, будь я твоей женой, то я бы тебя пристрелила.
- И ты туда же? Вот черт.

» Ты у нас родился с серебряной ложкой во рту. Единственный отпрыск ну очень богатых людей, с которым носились с самого детства. Впрочем, к счастью, тебя не испортили, иначе мы с тобой никогда бы и не поладили, но об этом позже. У тебя всегда было всё, что ты хотел - самые лучшие игрушки, самые лучшие дни рождения (которых потом обсуждали целый год) и, несмотря на отсутствие родительской заботы, ты не так уж и переживал по этому поводу. С малых лет любил конструкторы, строил целые дома и никогда не скучал. В школе был одним из самых популярных детей и даже если прекрасно понимал, что это связано со статусом твоей семьи, ты этого нисколько не стыдился. Именно там ты встретился со Спенсером - маленьким очкариком, который часто заменял твоим друзьям грушу для битья. Ну не любил ты принижать слабых, поэтому заступился за Хогга и полез к нему со своей дружбой. Он и по сей день шутит по поводу того, что ты попросту не мог понять, как это он не обрадовался перспективе стать твоим "оруженосцем", поэтому вечно ему докучал. Но где-то между этими "слушай, ты может и помог мне, но чего тебе надо, математику хочешь списать, а?" и "эй, у меня весьма хорошие оценки!" вы подружились, несмотря на то, что по сей день цапаетесь, а ты ещё любишь дразнить его по любому поводу.
» И в Йельский Университет ты поступил потому, что тебе лень было искать что-то "своё", когда ты мог просто последовать примеру Спенсера. Там же мы с тобой и встретились, хоть и учились на разных факультетах. Познакомились в коридоре, когда мы с Хоггом шли на лекцию, а ты умирал от скуки и просил его наплевать на всё и пойти с ним в кафетерию. Какое-то время ты утверждал, что хочешь "приударить за мной", но, как и следовало ожидать, твой план провалился, потому что я успела отшить тебя, и не раз. Но ты у нас вроде не обидчивый, да и весьма сообразительный мальчик, поэтому понял, что лучше нам с тобой подружиться, а не вот это вот всё. Тогда же наши отношения изменились и если изначально я считала тебя разгильдяем, то потом уже начала доверять. Конечно, это не мешает мне и по сей день подкалывать тебя, особенно когда ты начинаешь дергать Спенсера, но всё же.
» Незадолго до войны ты уехал в Европу - сказал, что это что-то вроде этапа твоей жизни, который надо пройти. Мы со Спенсером проводили тебя и не знали, что связь с тобой будет утеряна надолго. Когда началась война мы предполагали, что ты где-то на другом конце света, но оказалось, что ты в Америке, стараешься найти своих родителей, которых к слову, ты так и не нашел. Из всей нашей компании ты был первым, кто оказался в главном штабе, помогал в строительстве нового и продумывал все необходимые детали. Как же ты был рад, когда в один прекрасный день встретил Хогга, который перевелся из побочного штаба... а потом и мы с Клем вас нашли.
» Ты оставляешь впечатление несерьезного человека, которому на всё плевать. У тебя прекрасное чувство юмора, к которому ты прибегаешь даже тогда, когда всё очень плохо. Когда дело касается твоей работы, то ты конченый максималист. Ты не знаешь, живы твои родители или нет, то больше всего сейчас боишься потерять друзей. Ты достаточно хитер, никогда не идешь на открытый конфликт, но умеешь мстить всем недоброжелателям. Впрочем, если ты спокойно относишься к тому, что кто-то тебя недолюбливает, то врагом своих друзей ты не прощаешь.

Мы с тобой слишком хорошо понимаем друг друга и во многом похожи. Мне всё время хочется оберегать Клем, а тебе - Спенсера. Мы всегда берем на себя больше, чем следовало бы, но, что поделаешь, иначе попросту не умеем. Иногда кажется, что мы рассказываем друг другу куда больше, чем остальным нашим друзьям - к примеру я знаю, что тебе всегда нравилась Клем, что она не была для тебя "просто другом", но зная о чувствах Спенса, ты никогда всерьез не старался ухаживать за ней. В свою очередь ты знаешь о том, что меня до сих пор волнует всё, что связано с Растином Сивером и даже если я не признаюсь в этом, я панически боюсь, что с ним что-то может случиться...

п р и м е р    п о с т а

- Может и мне сделать себе такой же? - ярко-синяя краска стекает вниз по указательному пальцу, а Тэдди лишь поднимает глаза на сидящую напротив неё Джолин. В белобрысых волосах Сарджент, подобно яркой ленте горит синяя прядь волос, которую Саттон сама же покрасила секундами раннее, - Тебе очень идет, Лин-Лин, - заключает она, как будто это впервые, словно такого ещё не был в их родном Фарго, - никаких ночных посиделок, когда пальцы рук готовы были вот-вот отвалиться от холода, а они с Джолин всё продолжали грезить о горячем шоколаде с плавающими в нём зефирками.
– Как ты думаешь, Лин, мы здесь надолго? - краска растекается по ладони, стекая вниз по запястью, но от чего-то Саттон не спешит вытирать её, продолжая наблюдать за её движением как завороженная, - А? – снова поднимает взгляд на подругу.
- Не знаю, - искренне признается Сарджент – за это она её и любит. Джолин никогда не станет врать, придумывать какие-то небылицы про несущественное красочное будущее, - она скажет прямо, что просто не знает надолго ли они в Миннесоте. – Но, Тэдди, - пауза, - какая же теперь разница? – дни в Фарго остались позади, они обе прекрасно об этом знают, и их уже никогда не вернуть.
- Мне не хватает нашего штаба.
Саттон не отвечает. Она знает, что Джолин поймет.
Они уже третий месяц в главном штабе. Но он до сих пор не стал им родным.

***
С любым другим человеком, было бы куда легче – картинно закатить глаза, выдать своё «фрф» и бросить косой взгляд на мерзопакостную личность, которая имела неосторожность так не вовремя оказаться на пути у Саттон. С Сивером дела обстояли иначе, что в конечном итоге выводило из себя канадку куда больше, чем если бы он всё время маячил у неё перед глазами. Парадокс состоял в том, что насколько бы охотно Теодора не утверждала, что для них обоих будет лучше держаться друг от друга подальше, настолько судорожно она выискивала его ершистый затылок в толпе, стоило ему потеряться из виду, - особенно тогда, когда где-нибудь в штабе разносилась новость об «очередной потере» ренегатов. Но стоило ей только наткнуться на его наглую физиономию, как желание огреть его палкой, - а лучше, лопатой, - с геометрической прогрессией росло внутри неё, поэтому она поскорее убиралась куда подальше, ведь Тэдди Саттон не любила разбрасываться словами на ветер. И именно она сказала, что им надо вести себя как двум взрослым людям.

Благо, в главном штабе не приходилось скучать. Несмотря на пометку «новичок. обращаться осторожно. желательно, не убить при первой же вылазке» (нет), у Теодоры хватало забот, поэтому мысли о Сивере одолевали её не так часто, - за несколько секунд до того, как она наконец-то вырубится после тяжелого дня, и где-то между «Саттон, за снаряжением» и «держись рядом», что она слышала постоянно – от людей выше по званию, по росту, и так далее. В этом водовороте безумия, ей удавалось выкрасть пару минут для того чтобы встретиться с Норманом, подергать его по старой привычке, - а на деле лишь для того, чтобы убедиться в его сохранности, - и снова вернуться к своим делам. Честно говоря, как бы сильно ей не хватало брата, Саттон была рада тому, что они с Уордом не так часто пересекаются, - раньше им никогда не приходилось работать вместе, и что-то подсказывало Тэдди, что это не обещает быть незабываемым опытом, учитывая привычку Нормана трястись по любому поводу.

- Саттон! – канадка оборачивается на голос Аргуса, отчаянно борясь с соком в картонной упаковке, от которой трубочка отказывалась отдираться, - Ты же у нас точно терракинетик? – вопрос заставляет Теодору отвлечься от своего занятия и вопросительно изогнуть бровь. – Не смотри на меня так, я просто должен удостовериться, что информация правильная. Ну, значит, ты мне и нужна, идём за мной.
- А что такое? – шагая рядом с Аргусом, который значительно выше неё, спрашивает Тэдди.
- Дай-ка сюда, - мужчина тянет руку в сторону сока в руках Саттон, но так и не успевает выхватить её, потому что канадка вытягивает руку в противоположную сторону и лишь склоняет голову набок, - Ну и реакция. Я же помочь хотел?
- А мне не нужна помощь, - улыбаясь своей очаровательной улыбкой, уверяет она его, - Понимаешь, мне очень важно чтоб было аккуратно, а не как… принято у… - она не заканчивает фразу, лишь пожимает плечами, осторожно отклеив трубочку от упаковки и снова поднимает на Аргуса свой взгляд. – Ты так и не сказал, что у тебя там и при чем тут терракинез…
- Ах да, - хлопает он себя по лбу и усмехается, - тут одно дело, в котором пригодится твоя способность. Надо выкопать закладку в соседнем штате, который оставил один из наших информаторов. Ничего сложного, просто нужно чтоб всё было быстро, эффективно и главное – чисто. Короче говоря – это по твоей части, надо чтоб никаких следов не осталось. Ну а поскольку такими делами занимается разведка, то тебя пристроят… - на слове «разведка» Тэдди уже начинает чувствовать неприятное щекотание нервов, - к одному парню… - «новая волна» щекотки, - у него, конечно, характер не майского одуванчика, но, - «но»…
- Скажи мне, что он – метр пятьдесят ростом, толстый, смуглый и волосатый, а?
- Что ты… что? - удивляется мужчина, совершенно выпадая из разговора. - Да это Сивер. Расти Сивер…
- А жаль, в детстве я любила гномов, - пожимает Тэдди плечами и выдыхает, наконец-то проткнув картонную упаковку трубочкой.
- Какие гномы? Ты про что, Саттон?

***
Конечно, Теодора первая пошла за снаряжением, поскольку ей явно не хватило установленного времени на то, чтобы смириться с тем фактом, что им с Расти придется не просто находиться в одном пространстве на определенное (а может и нет) количество часов, но и работать в паре, - потому что, как ни крути, а они не дети и на время придется забыть о своих «фи». Но, учитывая то, что в прошлый раз им хватило всего несколько минут, чтобы перейти с «какими судьбами?» на «никто тебя не спрашивает, ясно?», то день обещал был насыщенным.
Саттон невозмутимым взглядом следовала всем указаниями, не обращая внимание ни на лишние (по её мнению) вещи в рюкзаке, ни на то, что она хаотичным образом прошлась по всем карманам вот уже во второй раз, словно искала что-то конкретное. На деле, Тэдди ничего не искала, просто в первый раз её движения были скорее машинальными, поэтому она даже и не запомнила что куда положила. Убрав за пояс свой глок 26, который часто называли "Baby Glock", Саттон ещё раз окинула взглядом рюкзак и вздохнула. По большому счету, она не особо волновалась из-за снаряжения, потому что задание было не самым сложным, и риск столкнуться с вигилантами – весьма низким. Но даже в этом случае, Теодора полагалась на свою способность, что, возможно, не совсем рационально, но вот по мнению Саттон, куда лучше придавить кого-то грудой земли, нежели проделать в нём дыру.

- А это для чего? – кажется она всё же пропустила речь о «маскировке», учитывая удивленный взгляд Тэдди.
-  Будешь косить под охотника, Саттон, - усмехается Аргус.
- Я люблю животных, - совершенно серьезным и непреклонным голосом отвечает Тэдди, одарив интенданта недобрым взглядом.
- Поэтому и говорю – «будешь косить».
- Ты не понял. Я люблю животных. Я не стану их убивать даже для маскировки… - похоже, на этом моменте с трудом держится, чтобы не разорваться от смеха, но вот Саттон вообще не до смеха.

***
Вообще-то, умный человек обязательно оставил бы письмо Джолин, - не Норману, а именно ей, - в котором объяснил бы, что если не вернется, то не стоит винить кого-то левого в её пропаже – сама виновата, что напросилась, неймется, и вообще - у неё явно что-то не то с головой, если она позволяет Сиверу трепать ей нервы одним своим появлением в её жизни.
Умный человек не стал бы зацикливаться на всей этой чепухе, которая уже давным-давно должна была остаться в прошлом, - лет эдак пятнадцать тому назад, потому что даже слоны забывают обиду спустя столько времени.
Умный человек додумался бы, что может быть…
Итог один – Тэдди Саттон противоположность «умного человека».

Саттон приходит на точку сбора с невозмутимым выражением лица. Предварительно завязав волосы резинкой, она то и дело поправляет указательным пальцем челку, которая лезет в глаза, - надо бы попросить Джолин, постричь её, но это уже потом. По её виду и не скажешь, что она где-то минут двадцать (может двадцать пять) мерила комнату шагами, словно собиралась проложить в ней туннель – к тому же, и без всяких инструментов. На самом деле, Теодора категорически отказывалась понимать, почему её настолько бесит не только наличие Сивера в своей жизни с недавних пор, но и то, что возможно (!) это их общее задание может стать поводом как-то сгладить острые углы и перестать игнорировать друг друга в коридорах. На большее Тэдди не рассчитывала, - или «старалась» не думать об этом, - но что ни говори, а это избегание друг друга начинало действовать на нервы, несмотря на то, что сама Саттон вполне неплохо справлялась с этой игрой. И, тем не менее, она ничего не могла с собой поделать и даже несмотря на все рациональные «а может», Теодоре всё равно казалось, что в лучшем случае с задания вернется только один из них.

И вот стоит ей только сделать вдох и убедить себя в том, что она будет вести себя как «взрослый человек», как на горизонте появляется Растин Сивер, при этом радостно покачав ключами в воздухе. Первая мысль Саттон – выбить ему зубы этими ключами, но она быстро отгоняет от себя эту картину, повторяя про себя, что не стоит быть кровожадной, когда ренегаты и так в меньшинстве, а каждая жизнь одного из них – бесценна.
Тэдди только открывает рот, чтобы сказать что-то колкое, когда слышит его «если мы разделимся или меня выведут из строя», и, надо сказать, эта фраза моментально меняет её внутренний настрой. Не настолько чтоб это было заметно, но, всё же.
- Если ты думаешь, что я брошу своих, то ты совсем уже не знаешь меня, - на самом деле, голос канадки совсем спокойный, даже ровный, словно речь идет о тосте с джемом, а не об исходе операции. На деле, она прекрасно понимает, что Сивер не вкладывает особого смысла в этих словах, поскольку это простая договоренность – спасаться самому, если вы с напарником разделились. Им повторяли это раз сто, если не больше. Только Саттон и тогда, и тем более сейчас плевать на это всё хотела. В мире мало людей, которых она бросит в беде. Ещё меньше тех, кого она не бросит даже под угрозой смерти. Нравилось ей это или нет, но Расти был в числе последних.

- Да поняла я, не смотри на меня так, - моментально добавляет она и плетется вслед за ним. Конечно, Тэдди не в восторге от того, что на сегодняшний день именно Сивер и считается «главным» в этой операции, ну, что поделаешь, - всё запомню, запишу, нарисую карту если надо, бла-бла-бла… - бубнит она себе под нос, передразнивая Расти и полностью игнорирует его последнюю фразу, которая судя по всему должна была задеть её .

Эрин Фолкнер // 31 год  // ренегаты  // информатор

W   A    N    T    E   D
D   E   A   D          O   R          A   L   I   V   E▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲▼▲

►             W       E                 A       R       E                T        H       E                F       U       T       U       R       E             ◄

способности   •   2038 год   •   эпизоды   •   18+

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Matthew McConaughey

» имя, возраст: На Вашей совести, я буду называть его Бо. от 36 до 47 лет » принадлежность: вижу носителем, но не принципиально. » профессия: Абдоминальный (возможно нейро-) хирург. в общем, главное хирург, но не кардиохирург.

» способность: как и к заявке выше - любую способность можно отыграть на "ура". Если Вы останетесь человеком - это круто, может иметь отклик в отношениях. Если нет - все равно круто, потому что с любой грамотно отыгранной способностью играть весело и интересно. » сторона: ренегаты » статичное изображение: Matthew McConaughey.

Биография полностью на Ваше усмотрение.
Точно закончил ВУЗ Лиги плюща. Возможно, за спиной несколько неудачных браков, дети или их отсутствие. Хорошая карьера. Плохие отношения с коллегами.
Он прямолинеен, откровенен, циничен и педантичен. Трудоголик. Начитанный. Много путешествовал (в юности) по странам третьего мира с миссиями спасения, помощи. Если кто-то делает что-то не правильно, он ничего не скажет, просто молча подойдет и сделает лучше. Возможно, подождет пока тот другой доделаете как попало, а потом переделает. По своей натуре не скандалист, но не редко становится участником конфликтов, потому что он говорит то, что думает и готов встретиться с последствиями.
Почему регенаты? Потому что из зол выбрал наименьшее и просто правительство никогда не любил: жадные и эгоистичные подонки. Может, в свое время здорово ему напакостили или закрыли какой-то проект.   

Мы коллеги, но не ладим от слова "совсем". Бо считает, что женщинам не место в хирургии - медсестрами работать, еще куда не шло. Но хирургия - определенно не их. Они слабые, слишком переживательные, эмоциональные, зависят от собственного цикла, легко отвлекаются и много других причин, по которым им не место в хирургии. Ни одной причина "за". Им не место на руководящих должностях, потому что управлять рабочими моментами и делами в семье - это сложно и одновременно все делать не хорошо. Мужчины лучше, потому что они выносливее, менее эмоциональны. Бо мыслит в таком направлении и не скрывает этого. Поэтому они с Нив часто ругаются. Нив хороший кардиохирург и профессионал, но у неё большая семья и она за них переживает, бросит все ради них (пока, все это понимают и знают). Она женщина. У Нив есть дети, ради которых она рискует. Она рискует ради незнакомцев. Она слишком наивная для военного времени, идеалистка, не способна пожертвовать жизнью человека. А теперь еще и глава отдела. Просто зашибись период для Бо.
Если он останется человеком, то может постоянно напоминать Нив, что она такой профессионал из-за умения исцелять людей и не важно, что способность проявилась недавно. А еще она готова пожертвовать собой не ради других, а потому что всё пытается пойти по стопам суицидников, просто если очевидно это совершить - слишком не пафосно. В общем, Нив рушит стереотипы Бо и это его бесит. Агрессия в отношениях пассивная, хотя последнее время они не редко ругаются.
Нив считает Бо не правым, грубым и с эмоциональным диапазоном меньше, чем у зубочистки. Даже у роботов сострадания больше! Ей не понятно, как можно быть таким...
Хочу развития этих отношений. Возможно, в процессе игры они найдут какой-то консенсус, изменят свое отношение друг другу в лучшую сторону или выживут друг друга из главного штаба.    :longtongue:

Жду персонажа очень и очень. Внешность бы не меняла, но если Вам играть все это охота, а внешность не зашла - обсудим. Коллектив у нас хороший, активный. Скучно определенно не будет, было бы желание.

п р и м е р    п о с т а

[indent] - Что ж, очень жаль, потому что я не могу себе позволить такую роскошь, как халатность, ведь у тебя «нет времени гулять по осмотрам» - Монахан недовольно морщится. Люди редко любят врачей и не удивительно. Они те люди, которые рассказывают о том, какой плохой образ жизни вы ведете и что скоро подобное поведение способно привести к летальным последствиям. Порой, лучше не знать диагноз и счастливо доживать свои последние дни, недели, месяцы, а то и годы. Джинджер не повезло, у неё проблемы с сердцем и она попала в руки Нив, а значит у неё только два выхода из положения: следовать предписаниям своего врача и получать возможное удовольствие от жизни или нет и страдать от побочных эффектов. Нив не принципиально, но она бы предпочла первый вариант – он сэкономит нервы обоим женщинам. Откровенно говоря, есть и третий вариант, но если Джинджер прикончит Монахан, на её сердце найдется другой врач и не факт, что он будет с ней так же обходителен. – Надевай красное и приходи разгоряченная, только без плаката: предпочитаю натуру минимум раз в неделю после тренировки. Пропусти встречу - и я из ревности лишу тебя секса и прикую к постели на недели. – Монахан улыбнулась и слегка наклонила голову в сторону. Это ради её блага, ради здоровья и благополучия. Возможно, глупо на войне беречь свое сердце, если можешь не вернуться из очередного задания. Но они делают это, чтобы выжить, а значит необходимо делать все возможное не только в бою. Вероятно, Джинджер однажды её возненавидит за запрет выезда вне штаба или увеличенную дозу таблеток – Нив это беспокоило в самый последний момент. Они врач и пациент, основная задача Монахан заключается в способности Джинджер выжить. Остальное её не волнует.
[indent] Нив не ожидает, что её собственные слова столь очевидны. Она слегка ведет плечом в сторону, словно от удара и замирает на месте. Доктор внимательно слушает Шиан, но какое-то время боится даже выдохнуть, прижав ладони к холодной плоскости стола. Внутри все холодеет, будто ей как когда-то пять лет и она прячется за диваном в гостиной от мамы, потому что в отместку схватила машинку Чейса и спряталась: он снова оторвал голову её кукле и куда-то выбросил. Она знает, что поступила плохо и её сейчас поймают на горячем, потому что потная маленькая ручка все еще сжимает кузов красного автомобиля. Старшая сестра не должна так поступать, ведь на ней ответственность, но они не должны были узнать или догадаться. Ей хочется сжаться и забиться в шкаф. Мама разочаруется.
[indent] Шиан продолжает говорить и Нив хочет крикнуть, чтобы разведчица замолчала, потому что понятия не имеет о чем говорит, и это в принципе не её дело. Монахан не нуждается в проповедях или одобрениях. Её устраивает все так, как оно есть. Ей больно и это нормально. Это её боль. Её собственная боль, к которой никто не имеет права прикасаться или обнажать, как нерв. Она её личная, покоится в недрах души, просыпается каждый раз, когда Нив делает очередной вдох, но никто не имеет права её трогать, задевать, еще и подобным тоном. Это заставляет Монахан чувствовать себя не комфортно, подобно дикому и загнанному в клетку зверю. Женщина хмурится и выпрямляется, словно выстраивает какую-то невидимую стену между собой и Джинджер.
[indent] - Именно поэтому ты спросила разрешения сесть рядом, потому что тебе плевать на общественное несогласие. – Язвительно замечает Монахан, делая глубокий вдох. - Каково жить в диссонансе с собой? Если это не оправдано, тогда зачем продолжать это делать? Чтобы мучить себя, изводить, неустанно упрекать за каждый «неоправданный» поступок? Ты хочешь суда? Тебя допрашивали и сделали соответствующие выводы – вот твой суд в нынешних условиях и ты оправдана. Можешь говорить о мирном времени и правосудии, которое оно могло тебе дать. Но суть в том, что в мирное время ты бы не убила этого мальчика. В мирное время, я бы не стала оставлять своих детей. – Монахан тяжело вздыхает, потому что ей отчего-то становится страшно и холодно. Она откидывается на спинку стула и хлопает ладонями по столу. Её будто заставляются признаваться в чем-то ужасном, и она делает это, чтобы не оказаться загнанной в угол, чтобы не дать возможности кому-то ударить себя. Ей тяжело дышать. Нив спокойно делает вдох, но не способна нормально выдохнуть, будто попадая в легкие воздух, куда-то девается или пристает к стенкам и отказывается выходить наружу, словно на расстрел.
[indent] - Конечно, я могу говорить, будто оставила детей, потому что им не место подле убийц. Но это звучит еще хуже, чем я пытаюсь себя оправдать. Я мать, которая предпочла жизни всех вас своим детям. Врач, который дал однажды клятву и следует ей. Гражданин стран, который пытается сделать что-то хорошее. Предлагаешь изменить эти слова, на «мать, которая бросила детей ради убийц»? – Нив провела ладонями в воздухе, словно показывая вывеску или баннер. – Хм. Звучит и моя совесть чиста. – Иронично хмыкает Монахан и отводит взгляд в сторону. Ей кажется, словно сейчас начнут стучать зубы из-за нахлынувшего озноба. Её пальцы ползут к чашке, и Нив притягивает её к себе, будто спасательный круг. Хирург не хочет смотреть в глаза Джинджер и вообще она ждет, что разведчица сейчас съездит ей оплеуху. На самом деле, Монахан хочет, чтобы так оно и было, ведь это разорвет их отношения раз и навсегда. Ей не хочется смотреть в глаза еще и потому, что она не говорит себе ничего из того, что только что прозвучало. Это слова прозвучавшие как щит с шипами. Дело не в клятвах, предпочтениях или гражданстве. Она просто не могла по-другому, и в этом нет смысла. Поэтому так и тяжело, потому что оправдания нет, а все что звучит – просто слова, которые подходят к контексту и красиво укладываются на ноты. Нив просто сделала то, что сделала, потому что иначе не могла, не видела другого выхода, не хотела иначе. Ее поступок не имеет статуса «хорошо» или «плохо». Он просто случился. Он есть в ее жизни, без оправданий или необходимости. Именно поэтому он и грызет Нив, потому что она не могла иначе, но ей нужно оправдание.
[indent] - Джинджер, я не могу пытаться вернуться к детям. Я обязана это сделать, потому что я оставила их одних. Обрекла на то, что было моим бремям. Я должна вернуться. – Монахан обмякла на своем стуле. Только сейчас, какой-то частью себя она понимает, почему не взяла детей с собой. Она загнала себя в условия, при которых должна делать все возможное, чтобы вернуться к ним однажды. Нив сама лишила себя права выбора. У нее есть только один выход. Ироничный спасательный круг. – Ты не вернешь мальчика. Это правда. Это то, чего не изменить. Но что, если его смерть будет иметь смысл? Ужасно звучит, но это война, Шиан! Дети умирают каждый день, даже если ты этого не видишь или не делаешь. Каждый день кто-то умирает, страдает или думает о суициде, а то и прибегает к нему. Это наша реальность. Прежние правила тут уже не действуют. – Монахан тяжело вздыхает и прикрывает рот рукой. Она остыла и ей уже не хочется кричать или стучать по мебели. Нив стало легче, хотя все еще как-то «обнаженно». Хирург не видела в Джинджер того человека, который может помочь ей найти ответы на свои зудящие вопросы. Ей не хотелось с ней откровенничать, ей нравилась их ширма «врач и пациент», а теперь этой ширмы нет. Забавно, но плакат действительно повешен. - Ты не можешь вернуть его, но у тебя есть шанс сделать его убийство не напрасным.