- Раздевайся, - Лёня деловито надевает перчатки, указывая ведьме на операционный стол. Взгляд его бесстрастен и усмешка касается губ лишь тогда, когда Арина застывает в нерешительности,- Да раздевайся-раздевайся. Видел я баб и покрасивее голыми, - он нахально разводит руками и качает головой.
- Хамло, - бросает женщина, расстегивая пуговицы блузки.
- Дура.
Из всех мужчин на свете, ты видел меня обнаженной, возможно, чаще всех. Второй по частоте, так уж точно.
Нет. Мы не любовники. Никогда ими не были. Просто ты – мой целитель, а я – ведьма, которая не имеет ровным счетом никакой жалости к самой себе и довольно часто приходит к тебе латать свои раны, последствия неудачных магических экспериментов, большинство из которых вообще никогда не будут тебе понятны. Это ничего. Я вообще не знаю других иных, которые понимали бы, что я делаю и для чего.
Ты считаешь меня дурой и уже пару десятков лет лечишь меня безотказно и безупречно, но больно настолько, что пару раз от моего крика у тебя лопались стекла в процедурной.
«Не можешь запоминать головой – запоминай жопой» - таков твой принцип.
Я не смею тебя винить. - Это что, бандиты были? – сплевывая кровью, вопрошает мужчина, принимая протянутую руку ведьмы с тем, чтобы подняться на ноги.
- А тебе не все равно? – глухо вопрошает Арина, протягивая ему склянку с зельем. Она только что спасла ему жизнь, а смотрит так, будто перед ней булыжник.
- Нет, - тихо, почти себе под нос отвечает Леонид, выпивая из склянки до дна и пытливо глядя на ведьму, явственно ожидая ответов.
- Да, бандиты, - кивает она на выдохе, зная, что ему это не понравится.
- Лучше бы я умер.
Ты весь такой правильный, положительный и хороший, что мне хочется блевануть. Честное слово, Леня, какого хрена? Я ведь спасла твою жизнь в эти девяностые, когда на тебя наехали очень серьезные люди, грозившие вышибить тебе мозги. Тебе некому было звонить, кроме меня. А я не могла отказать тому, кто лечил меня и спасал не единожды. Конечно же, у меня были люди, которые могли тебе помочь. Конечно, они были бандитами. Не бандитами в девяностых были только ведьмы. И не надо на меня так смотреть. Я редко пачкаю свои руки и считаю эти случаи исключительными. Мужчины весьма охотно пачкают их вместо меня. Потому что у меня есть магия и мозги. А источник грубой силы найти не так, чтобы очень сложно. Этот источник грубой силы и спас тебя. А ты даже не сказал мне «спасибо». Фу, какие отвратительные у тебя манеры.
Лучше бы ты умер. - Ты спасла их обоих, - он смотрит на Арину и глаза щиплет от слез. Жена и ребенок Леонида крепко спят, но ни следа лихорадки, которая сморила четверть города, нет и в помине. Это немыслимо, потому что даже он, целитель, не смог ничего сделать не за недостатком знаний, а за недостатком средств.
- Угу, - только и отвечает ведьма, укладывая свои бумажки в сумку. Вообще-то ей нельзя было здесь появляться, так явственно участвовать в чьей-то судьбе, да еще и помогать Светлому. Но на лице Арины ни единой эмоции.
- На тебя объявят охоту, - с суеверным ужасом шепчет мужчина и в глазах его, быть может, впервые, самый настоящий страх.
- Пусть сначала докажут, - она перебрасывает сумку через плечо, поплотнее кутаясь в свой плащ с тем, чтобы не задерживаться больше ни минуты.
- Спасибо, - бормочет он, открывая перед ведьмой дверь.
- Ты же понимаешь, что они – смертные и все равно умрут? – поворачиваясь уже на выходе, спрашивает Арина, покрывая голову капюшоном.
- Да. И это не имеет никакого значения.
Ты ведь после этого случая понял, что я – чудовище, да? Я спасла жизнь твоего сына и твоей жены с лицом, явственно говорящим о скуке. Мне это вообще ничего не стоило. У меня всегда были редкие ингредиенты, составы и рецепты, которых вообще не было ни у кого. Ты в ту пору был целителем шестого уровня и это, в общем-то, считалось весьма хреновым результатом даже по меркам 19 столетия. Спасение твоей жены и сына не легло на меня бременем, зато легло неизменным вопросом: для чего? За тысячу лет у меня было много детей и мне кажется, что я не спасла от болезней, травм и несчастных случаев даже трети из них. Какая разница? Они ведь смертные. Они все равно умрут. Даже Высшие не властны над судьбами смертных. Но ты хотел, чтобы я спасла твою семью и я сделала это, несмотря на риски – у меня к тому времени уже были кое-какие проблемы. Я всегда находила способ их решить. - Откуда ты узнал? – трясясь от холода, вытащенная из воды, спрашивает ведьма, кутаясь в предложенное ей полотенце. Она понятия не имеет, где они и сколько прошло времени. А прошла почти неделя. Четыре дня – в поиске подходящей реки и еще три, чтобы Арина могла вдоволь наплаваться в полубессознательном состоянии, восстанавливая силы после спячки.
- Я и не знал, - пожимает плечами Леонид, глядя на нее, не моргая.
- А если бы я утонула? – тихо спрашивает Арина, растирая руки и поднося их к разожженному костру.
- Значит, судьба у тебя такая, ничего не поделать, - хмыкает мужчина, ворочая палкой в огне, а затем подбрасывая еще поленьев.
- Нет никакой судьбы, - отрезает ведьма, посмотрев на целителя, как на последнего идиота.
- Ты такая умная, а все-таки такая дура. Видно, не все в твоих умных книжках пишут.
Я легла в спячку в 1936 году. Это было необходимо, чтобы защититься от последствий моего сомнительного, особенно с точки зрения высокого интеллекта, поступка, приведшего меня и мою жизнь в хаос и катастрофу. Я проснулась шестьдесят лет спустя. О, да. Я была жива, очень даже жива, но на живую похожа не очень. Мало того, что я начисто утратила весь заряд собственной энергии, так еще и усохла, как яблоко на палящем летнем зное. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы найти тебя в таком состоянии, потому что я знала, что если кто-то и приведет меня в норму, это будешь ты. Узнал меня? Узнал и не скрывал ни ужаса, ни отвращения все те пять суток, что вез меня за город, далеко от Москвы. Я понятия не имела, куда мы едем, и что ты собираешься делать. А ты просто выкинул меня в реку, позаботившись только о том, чтобы я не утонула. Двое, или даже трое суток, я не приходила в себя. А потом пришла и даже смогла сама без труда стоять на ногах. Река, в которой я пролежала все это время, омелела через три месяца, иссох лес возле нее, а почва перестала быть плодородной. Это будет наш маленький секрет, да? Секрет о том, что все ведьмы, или ведьмы только моего уровня, не выпивают до дна людей. Они выпивают до дна саму природную суть, черпая силу из альтернативных источников. - Твои дети ничего от тебя не взяли. Видимо, Бог все-таки есть, - философски тянет изрядно выпивший Леонид, поднимая взгляд на расхаживающую по его квартире ведьму.
- Есть. Ты знаешь его имя, - проводя пальцем по полкам с каким-то древним барахлом, соглашается Арина, - Смерть.
- А ты? Для тебя оно какое? – силясь подняться с пола, спрашивает хрипло Леонид.
- И я, - вздыхает ведьма, оборачиваясь к нему, - Знание.
- А мой все-таки надежнее. Реже подводит.
Ты – сраный философ, Лёня и я тебя за это ненавижу. Ты знаешь о смерти, кажется, все и даже немного больше, а я… Да, я забочусь о том, чтобы не умереть, но что важнее – о том, чтобы не умерли мои дети. Ты, конечно, не виноват в том, что мой сын – идиот и пошел служить в Ночной Дозор, но ты все равно будешь за ним присматривать. Ты ведь еще никогда не пробовал говорить мне «нет». Начинать не стоит, поверь мне на слово.
- Ты… Ты… - Леонид изображает что-то невообразимое своими руками в воздухе, прежде чем провести ладонью по волосам, выпучив глаза, - Ты просто больная чокнутая идиотка, Арин, понимаешь? Я тебе психиатра вызову, когда разберусь со всем… - он указывает на тело ведьмы, которое от ног до груди исполосовано вырезанными на теле магическими знаками, которые светятся, точно звезды, даже сейчас, - Со всем этим… Дура! Дура, блять! – добавляет он весьма эмоционально, закатывая каталку в операционную.
- Не ори. И так все болит, - выдыхает она, кажется, вообще чуть дыша, - Ну, что мне было еще делать? С собой только нож и знания. А до следующего затмения хрен знает, сколько ждать. Да и сработало же, - она стонет от боли, попытавшись пожать плечами.
- Тебя вообще волнует хоть что-нибудь, кроме этого твоего колдовства? – все-таки орет он, включая над ведьмой лампу, - Твоя жизнь, например?
- Нет. А должно?
Мы, конечно, никогда друг друга не поймем.
Ты делаешь все, чтобы спасать жизнь, а я готова положить свою на магические изыскания с такой легкостью, с какой иные выпивают кофе по утрам.
Не грусти, Лёнь, это специфика тысячелетнего существования.
Когда ты успеваешь попробовать всё, ты находишь страсть в чем-то одном. Я нашла ее в магии и знаниях, а эти источники не имеют конца, дна и ограничений. Это – бескрайнее море, океан, в который я охотно ныряю все глубже и глубже с каждым разом.
Но…
Ты прав, когда говоришь, что всякое существо подчиняется законам формы, в которой оно обитает.
Я обитаю в человеческом теле. И Сумрак свидетель, если бы не ты, оно бы уже давно пришло в негодность, лишив меня возможности приблизиться к Абсолютному знанию.
|
